По подсчетам Кларсфельдов, в ФРГ в начале 70-х годов проживало около трехсот нацистских преступников, не ответивших за свои преступления против человечества — ни собственно перед человечеством, ни перед народами Франции или ФРГ. Дело Беаты Кларсфельд стало, разумеется, делом Курта Лишки. После пощечины канцлеру Ки-зингеру это был второй случай, когда общественное внимание вновь было привлечено к безнаказанности эсэсовских убийц. Но долог, очень долог был путь к победе: только в 1975 году бундестаг ратифицировал конвенцию о судебном преследовании в ФРГ нацистских преступников, совершивших злодеяния на французской земле.
— Итак, вы победили, — сказал я. — Однако через год опять устроили скандал. В 1976 году вас побили в пивной «Бюргербрау-келлер». Было такое, адвокат?
— Было! — оживился Кларсфельд. — И замечательно сделали, что побили!
— ?!
— Все просто, — пояснил адвокат. — Тогда неонацисты Западной Германии по той же точно схеме, которую когда-то придумал Геббельс, — с юга на север страны в больших городах — наметили провести крупные пропагандистские сборища. Впервые после войны с таким размахом. Темы: «Амнистия для так называемых преступников войны», «Наши герои и ненависть победителей», «Правда об Освенциме» и т. д. Первое из них и было намечено провести в мюнхенской пивной, где когда-то Гитлер устроил «пивной путч». Мы решили его сорвать. Я проник внутрь по журналистскому удостоверению. Беате и двум нашим. Разве мы замечаем бег минуты между прошлым и будущим, сосредоточившись на мысли о них?
В сухих листах выцветших документов мне слышалось шуршание, до предела напрягающее слух змеелова.
СОЛДАТ, КОТОРЫЙ НЕ БЫЛ ГЕРОЕМ РЕЙХА
Германский военный уголовный кодекс
(от 10 октября 1940 г.)
Статья 47. Если при выполнении приказа по службе нарушается Кодекс, ответственность за это несет лишь то вышестоящее лицо, которое отдало указанный приказ. Однако подчиненный может быть подвергнут наказанию как соучастник:
1. если он превысил свои полномочия.
2. или если ему было известно, что приказ вышестоящего лица преследовал преступные цели как гражданского, так и военного характера.
В случае, если степень вины подчиненного незначительна, он может быть освобожден от наказания.
Вслед за обер-лейтенантом Клаусом Хёрнигом к месту его нового назначения, в расположенный в Польше батальон майора Дрейера, прибыло и его «личное дело».
Хёрниг был прямо-таки образцовым арийцем: белокур, атлетичен, голубые глаза, рост 1,83 м. Над последней записью в его деле майор даже улыбнулся: Хёрниг ослушался командира училища офицеров полиции, где он преподавал право, отказавшись принять участие в патриотической операции «Лебенсборн»[25]. И сослался при этом на свои религиозные и моральные убеждения, а также на статью 47 уголовного кодекса. Майор Дрейер так туманно представлял себе эту статью, что приказал адъютанту немедленно принести ему кодекс. Прочитал, задумался. Да, только законника и моралиста не хватало в батальоне…
«Публично оскорблял руководителей партии» — более ранняя запись. Майор внимательно вник и в этот инцидент, давший гестапо повод для такой грозной формулировки. И поразился: так уж и «руководителей партии»! Дело происходило 22 июня 1934 г. Обергруппенфюрер штурмовиков Эдмонд Хейнц со всей своей свитой ввалился в кафе, куда Хёрниг после вечернего спектакля (слушал оперу «Тангейзер») зашел выпить чашечку кофе. К нему подсел брат Хейнца. Они, штурмовики, давно заприметили Хёрнига и навели о нем справки. Снял бы он к чертям собачьим эту полицейскую форму, шел бы к ним в отряд! Сразу откроется блестящая карьера: брат зовет его к себе заместителем начальника отряда.
«Свидетельствую вашему брату мое почтение и прошу вас передать ему, что карьера, которую надо делать не головой, а противоположной частью тела, меня совершенно не интересует», — сказал Хёрниг в ответ.
И как его выпустили оттуда живым? Этот Хёрниг явно родился в рубашке: запись об «оскорблении руководителей партии» сделана была через два дня после инцидента, а еще через неделю, 30 июня, в Германии разразилась «ночь длинных ножей». Обвиненный в заговоре против фюрера и гомосексуализме, вождь штурмовиков Рем был убит; всякие там хейнцы, конечно, притихли и на коленях поползли служить новым вождям. Повезло же этому Хёр-нигу: уклонился от «блестящей карьеры» перед самой грозой! Впрочем, «ночь длинных ножей» задела и его. К досье Хёрнига была пришпилена копия досье еще некоего Эриха Клаузенера. Это дядя Хёрнига; он староста католической общины Берлина; покровительствовал племяннику с его младых ногтей; «открытый противник нацизма»; в «ночь длинных ножей» был изрешечен пулями; прах его отослан родне… Вот, значит, откуда у прибывшего в батальон обер-лейтенанта эти «религиозные» и «моральные» принципы! Майор сказал себе: ладно, посмотрим.
25
«Лебенсборн» («Источник жизни») — одна из секретнейших нацистских организаций «третьего рейха», основанная в 1935 году по приказу шефа СС Гиммлера в Мюнхене и Штайгеринге (деревушка под Мюнхеном). Позже центры «Лебенсборн» были созданы еще в 12 населенных пунктах Германии, возникли они и в оккупированных странах Западной Европы. На средства СС «Лебенсборн» содержал «дома встреч» для офицеров СС и молодых женщин «высшего арийского типа», клиники, родильные дома, детские приюты. «Родить ребенка фюреру» — так преподносилась патриотическая задача этого внебрачного нацистского института. После трехмесячного содержания в клинике «суперарийские» младенцы передавались на воспитание в «арийскую семью» и заносились в специальные списки СС. К концу войны «Лебенсборн» вырастил около 100 тысяч «безгранично преданных фюреру» детей, которым предназначалось в будущем заселить новые завоеванные территории.