Вторник, 27 декабря. По счислению 69°12 ю. ш., 178°18 з. д. Во время первой вахты мы прошли около двух миль, то проталкиваясь сквозь льды, то ложась в дрейф. Затем судну опять пришлось задержаться. В середине пути лед окружил нас со всех сторон, подчас сжимая судно, и мы не продвинулись даже на ярд. Ветер постепенно усиливался и дошел до силы среднего урагана, относя нас на ESE. Мы вынуждены были спустить марсели. В утреннюю вахту мы вновь начали продвигаться, причем лед открывался с обычным поразительным отсутствием всякой на то причины. Мы проделали милю или две в западном направлении в тех же условиях, что и вчера. Льдины как будто меньше размером, но перспективы наши весьма ограниченны — кругом густой туман. Единственное, что нам твердо известно: в том направлении, в котором мы движемся, имеются пространства открытой воды, расположенные на расстоянии одной или двух миль одно от другого. Мы начинаем продвигаться между двумя льдинами, проходим 200 или 300 ярдов и наталкиваемся на огромную глыбу. Это означает задержку продолжительностью от десяти минут до получаса, пока судно обходит глыбу и ложится в дрейф с подветренной стороны. Когда путь снова свободен, операция повторяется. Если судну удается, наконец, набрать немного хода, оно раскалывает препятствие и медленно проходит через него. Отчетливо ощущается набегание волны — медленное и постепенное. Я насчитал, что промежуток длится около девяти секунд. Все сегодня говорят, будто лед раскрывается. Уилсон видел большую льдину, расколовшуюся на четыре куска таким образом, что судно никак не могло быть тому причиной. Раскрытие больших льдов есть, несомненно, добрый знак. «Я писал много о плавучих льдах, хотя при обыкновенных условиях мог бы ограничиться немногими словами. Но вряд ли вы удивитесь, если я скажу вам, каким препятствием они были для нас».
Положение сегодня вечером также очень невеселое. Вся надежда на то, что восточный ветер раскроет плавучие льды, по‑видимому, исчезла. Между льдинами появляются полыньи, разводья, и мы, точно крабы, медленно проползаем из одной полыньи с другую.
Ночью задул сильный ветер. Вот когда я с облегчением подумал, что наше положение могло бы быть намного хуже. Ветер завывал в снастях, а мы между тем совершенно спокойно стояли среди льдов, нисколько не беспокоясь ни за судно, ни за паруса, не думая об айсбергах и сжатии льдов. Можно было спокойно спуститься вниз и безмятежно заснуть. Вспоминались лошади, но ведь, наконец, лошадей испокон веку возили на небольших судах, иногда в очень далекие плавания.
Восточная партия, безусловно, выгадает от малейшей нашей задержки. Чем позже они попадут на Землю Короля Эдуарда, тем лучше… [33]
Экспедиция для устройства промежуточных складов для предстоящего путешествия к Южному полюсу будет сокращена, но, если даже нам удастся прибыть в январе, работы непочатый край. Надо признаться, что положение могло быть много хуже и если бы только была уверенность в освобождении не дальше, скажем, как через неделю, то тужить, собственно, было бы и не о чем.
Боюсь, что в холодильнике не все благополучно. На баранине появилась плесень, и говядина начала портиться. Чувствуется несомненный запах. Холодильник приказано было открывать, когда температура опускалась ниже +28° [‑2 °C]. «Я думал, что мясо от этого затвердеет», но, видимо, нужна вентиляция воздуха. К ночи сегодня, когда температура понизится, мы, вероятно, вынем говядину и поставим виндзейль, [34] чтобы очистить воздух. Если это не поможет, придется повесить туши на снасти.
Позднее, в 6 ч вечера. Ветер переменил направление с SE на ESE. Прибой утихает. Это свидетельствует о том, что впереди открытая вода и что взятый нами курс в общем правильный.
Небо очищается, но ветер все еще налетает порывами с силой от 4 до 7 баллов. Лед слегка смерзся, и мы во второй половине дня совсем не продвинулись.
9 ч вечера. Сегодня легла одна из лошадей. Она и раньше ложилась. Может быть, это не имеет значения, но, с другой стороны, это не очень утешительное обстоятельство и его можно посчитать дурным предзнаменованием.
Кончаю этот том моего дневника при обстоятельствах, которые нельзя назвать благоприятными.
НОВЫЙ ТОМ ДНЕВНИКА
1910–1911 гг.
Все еще в плавучих льдах
Среда, 28 декабря 1910 г. 69°17 ю. ш., 179°42 з. д. Мыс Крозье S22 W530. Ветер улегся; небо прояснилось; теперь солнце ярко светит и греет. Температура 28° [‑2 °C]. Во время средней вахты ветер стих и упал до 2–3 баллов. Мы прошли за время вахты 1,5 мили и с тех пор прибавили еще почти целую милю. Вошли в более разреженные льды. Посещение «вороньего гнезда» [35] убедило нас в значительном улучшении положения. Льды окружают нас со всех сторон, но процент совсем тонких льдин велик, и даже те, что потолще, как будто ломаются. Определить условия можно только на протяжении 3 миль или около этого — радиус наблюдений из «вороньего гнезда». В пределах этих 3 миль нет сомнений в том, что судно сможет легко пробиться. Дальше, на южной стороне неба, есть кое‑какие намеки на открытую воду. Мы проталкивались и дрейфовали к югу и западу во время непогоды и теперь находимся опять неподалеку от 180‑го меридиана. Кажется невероятным, чтобы мы были еще далеко от южной границы пака.
Основываясь на этих наблюдениях, мы решили снова развести пары. Надеюсь, что теперь мы пробьемся.
Свалившаяся вчера лошадь была выведена на палубу. Бедняжка находится в жалком состоянии. Страшно исхудала, очень слаба на задних ногах и страдает от ужасного накожного раздражения, от которого шерсть лезет клочьями. Полагаю, что день‑другой пребывания на открытом воздухе принесет ей большую пользу. Еще одна или две лошади в плохом состоянии, но все же не в таком плачевном, как эта. Отс неустанно ухаживает за животными, но он, кажется, не совсем понимает, что, пока мы стоим во льду, судно неподвижно, и поэтому больному животному на открытой палубе до известной степени возможен моцион.
Если мы теперь, наконец, выберемся, то, может быть, спасем всех лошадей, однако не будет ничего удивительного, если придется еще двух или трех потерять.
Главные наши заботы теперь об этих животных, а также об иссякающем запасе угля.
Сегодня утром множество пингвинов ныряло за пищей вокруг судна и под него. В первый раз они подходят так близко. По всей вероятности, расхрабрились из‑за того, что неподвижен винт.
Пингвин Адели на земле или на льду донельзя забавен. Спит ли он, ссорится ли или играет, любопытствует ли, пугается или сердится, он неизменно смешон. На воде — совсем другое дело. Нельзя не любоваться им, когда он стрелой ныряет сажени на две, или прыгает на воздух с ловкостью дельфина, или плавно скользит по зыби полыньи. Двигается он, вероятно, не так быстро, как кажется, но удивляет своей гибкостью, ловкостью, красотой и вообще умением управлять движениями.
Когда бродишь взором по пустому простору льдов, трудно верится, какое обилие жизни кишит непосредственно под их поверхностью. Опущенный в воду невод мгновенно наполняется диатомеями, [36] показывающими, что плавучая растительная жизнь здесь во много раз богаче, чем в тропических и умеренных морях. Этих диатомей обыкновенно не больше трех или четырех общеизвестных видов. Ими кормятся несчетные тысячи маленьких креветок (Euphausia), которые плавают у краев каждой льдины и выплескиваются на перевернутые обломки. В свою очередь, они служат пищей разным созданиям, малым и большим, как‑то: крабоеду или белому тюленю, пингвинам, антарктическому и снежному буревестникам и множеству неизвестных рыб.
33
Зимовочная сухопутная партия Р. Скотта делилась на три партии: южная (под начальством Р. Скотта) должна была достигнуть Южного полюса; западная (возглавляемая геологом Гриффисом Тэйлором), располагаясь на мысе Эванса, должна была изучить ледники и хребет Земли Виктории; восточная (возглавляемая лейтенантом Кэмпбеллом) «не смогла высадиться на Земле короля Эдуарда, была переправлена судном „Терра Нова“ на северную часть Земли королевы Виктории и стала, таким образом, известна под названием северной партии…»
34
Виндзейль — длинный парусиновый рукав, в него вставлены деревянные или металлические обручи. Используется для вентиляции внутренних помещений корабля.
35
Воронье гнездо — бочка, укрепляемая на салинге фок-мачты, в которой находится наблюдатель.
36
Диатомеи — микроскопические водоросли желто‑бурого цвета, важнейшие организмы планктона, ценный источник пищи живого населения моря. Распространены в пресных и морских водах.