— Но как я могу все исправить? — спросить Бёртон.
— У меня нет ответа! Я только поэт. Но ты найдешь способ.
Королевский агент поглядел на отверстие в корне Суинбёрна. Он не хотел входить в пещеру; он не хотел видеть грот или храм; и особенно он не хотел видеть Герберта Спенсера.
Он заметил усыпанный цветами холмик, похожий на могилу. В голове что-то щелкнуло, как будто здесь скрывалась очередная тайна, открытие которой принесет только глубокую печаль.
— Алджи прав, Берти, — сказал он, обращаясь к Уэллсу. — И это означает, что я должен проститься с тобой и войти в храм.
— Я пойду с тобой.
— Нет необходимости. Кроме того, это может быть очень опасно.
— Я видел начало всего этого. Теперь я хочу увидеть конец.
Бёртон какое-то время колебался, но потом кивнул.
— Алджи, — сказал он, поворачиваясь к ярко-красному цветку. — Мне очень жаль, что это случилось с тобой.
— Жаль? — ответил поэт. — Не сожалей! Это больше того, на что я мог надеяться! У меня живые чувства, Ричард. И что за чувства! Я никогда не чувствовал себя таким переполненным жизнью! Опьяненным ею! Только сейчас — наконец-то! — я чувствую невыразимую поэзию настоящего бытия! Это... это чудесно!
Бёртон поднял руку и погладил цветок.
— Я счастлив за тебя, мой друг.
Лепестки Суинбёрна сморщились и сжались, цветок скользнул вперед и оставил мокрый поцелуй на лбу исследователя.
— Иди, — сказал Суинбёрн, отпрянув.
Бёртон протянул руку к седлу и достал оттуда винтовку. Уэллс, увидев это, сделал то же самое. И они, вместе, вошли в отверстие к корне растения.
Королевский агент оглянулся. Огромный красный цветок плавал в свете солнца, его леспестки были открыты. Вокруг него танцевало трио бабочек. Бертон улыбнулся и пошел по полому корню.
Суинбёрн прошептал:
Сэр Ричард Фрэнсис Бёртон и Герберт Джордж Уэллс прошли через корень и спустились в грот. Выйдя из отверстия в конечности дерева, они пересекли комнату и, проползя по узкой трубе в стене, оказалась на скальной полке, нависавшей над обширной пещерой. Спустившись вниз, они встретились с батембузи, которые проводили их к Храму Глаза.
Военный корреспондент с недоверием оглядел на монолитное здание.
— Черт побери, — сказал он. — У этих карликов есть пирамиды! — Он нервно посмотрел на эскорт. — Смешно, конечно, но я всегда считал, что пещерные люди скорее рабочие, чем жрецы.
— Исторически священники жили под землей чаще, чем любые другие слои человечества, — прокомментировал Бёртон.
Уэллс презрительно хмыкнул.
— Сила веры против рационализма.
— Я всегда считал, что мы находимся на противоположных концах спектра, — ответил Бёртон. — А сейчас уже не уверен.
— Надеюсь, ты не собираешься воскресить Бога, Бёртон?
— Нет, скорее самого себя.
— А. Вера в себя. Когда стоишь неизвестно против кого, наверно можно надеяться только на одного человека.
— У меня нет другого.
— У тебя есть моя дружба.
Бёртон посмотрел на Уэллса, коснулся его плеча рукой, и сказал:
— Да. Есть.
Они устало прошли по главной улице комплекса, дошли до входа в храм, поднялись по ступенькам и прошли через двойные двери. Батембузи довели их до подножия лестницы и канули в темноте.
— Они люди? — спросил Уэллс.
— Понятия не имею, но, согласно легенде, наги сумели преодолеть пропасть между видами и произвести полулюдей-полунагов.
Они поднялись в зал, прошли между статуями и остановились перед украшенными золотом дверьми.
Бёртон взялся за ручку и сказал:
— Последнее из моих утраченных воспоминаний находится за этой дверью, Бёрти. Ты действительно хочешь предстать перед ним?
— Конечно!
Королевский агент открыл дверь, и они вошли в комнату.