— Так ты рассказчик историй, Абдулла.
— Я говорю правду.
— Тогда мне придется разрезать материал и поглядеть на твоего латунного человека.
— Этим ты убьешь его, — ответил Бёртон, — и что ты за него получишь?
Джамадар Дарвас усмехнулся в бороду.
— А, — сказал он. — Вот теперь, Абдулла, ты действительно заговорил на моем языке. У него есть цена, а?
— Британское правительство заплатит солидный выкуп за него и за всех остальных, — сказал Бёртон, кивая головой на своих товарищей. — Особенно за женщин, если они останутся невредимыми.
Дарвас хрюкнул. Вытащив кинжал, он поднял его вверх и стал внимательно проверять его острый кончик. Потом перевел взгляд с клинка на темные глаза Бёртона, одним текучим движением встал, отошел в сторону и стал негромко разговаривать с группой своих людей.
Уильям Траунс наклонился к Бёртону и прошептал:
— О чем вы говорили?
— Я пытался сказать ему, что за нас он может получить выкуп.
— Зачем?
— Пытаюсь выиграть время, — ответил королевский агент.
Меньше чем через полчаса бандиты разбили лагерь на краю оазиса, перевели туда обеих женщин и поместили в охраняемый шатер.
Дарвас вернулся в оставшимся пленникам, вытащил скимитар и коснулся кончиком лица Бёртона.
— Твоих людей будут держать до тех пор, пока британский консул в Джидде не заплатит за них, — сказал он. — Но ты, дервиш Абдулла, ты будешь сражаться со мной.
— Сражаться? Почему?
— Потому что я этого хочу.
Джамадар приказа своим людям расчистить круг. Пленников оттащили к границам, вокруг собрались бандиты. Бёртона вздернули на ноги и втолкнули внутрь. Воин бросил ему к ногам скимитар. Бёртон нагнулся, поднял его и отметил, что клинок хорошо сбалансирован.
Сэр Ричард Фрэнсис Бёртон был мастером фехтования, но предпочитал колющее, а не рубящее оружие. Рапира требовала искусства и тонкости, сабля — скорее силы, скорости и безжалостности. Впрочем, было и несколько технических приемов, которые, к счастью, он знал в совершенстве.
Он взял саблю, сузил глаза, посмотрел на врага и вздохнул.
Покидая остатки Орфея он повесил на пояс кожаные ножны, в которых находился очень странно выглядящий револьвер, — на самом деле евгенически измененный кактус — стрелявший отравленными шипами, одно прикосновение к которым мгновенно сбивало с ног любого человека. Похитители не сняли его, и Бёртон скорее хотелось использовать кактус и лишить предводителя Последователей Раммана сознания, чем рубить его. Раны от сабли, если они не в голову, шею или живот, редко убивают быстро. Вместо этого жертве приходится страдать часами — или днями — от жуткой боли, за которой часто следует заражение и мучительная смерть. Он знал, однако, что даже если сумеет вытащить револьвер, в то же мгновение мушкеты расстреляют его.
Джамадар Дарвас подошел ближе и взмахнул скимитаром.
— Как ты получил шрам на лице, Абдулла? — спросил он.
— Дротик, — ответил Бёртон. — Брошенный одним абиссинцем.
— Ты убил его?
— Нет.
— Большая ошибка. Мой народ говорит: «Когда враг нападает на тебя...»
— «...искупайся в его крови», — закончил Бёртон.
— Ха! Твои знания просто поражают. Не жил ли ты среди детей Аллаха?
— Я — хаджи.[16]
— Что? Паломник? Правоверный? Не знаю. И я зауважаю тебя еще больше после того, как выпущу из тебя кишки.
Дарвас внезапно бросился вперед и рубанул Бёртона в голову. Королевский агент легко отразил удар и полоснул в ответ, прорезав одежду Дарваса. Белуджи прыгнул назад и воскликнул:
— Ага, так ты еще и понимаешь в саблях, а?
— Да, — ответил Бёртон, медленно кружа вокруг него. — И эти предназначены для сражения на лошадях, не боя лицом к лицу. Тем не менее есть несколько приемов, которые можно использовать и во время пешего боя. Например... — и он шагнул вперед, присел и, балансируя на одной пятке, сделал полный круг и, используя скорость движения, со страшной силой ударил вверх под углом в двадцать градусов. Дарвас успел только поставить свое оружие между собой и Бёртоном; два скимитара с лязгом столкнулись, сабля Дарваса отлетела назад и силой ударила в него самого, заставив пошатнуться.
Бёртон, используя преимущество, ударил соперника справа — белуджи с трудом отбил.
Дарвас закачался, едва не упал и выдохнул:
— Клянусь аллахом! Ты даже лучше, чем я ожидал.
— Человек не должен безрассудно выбирать себе врагов, — посоветовал Бёртон. — Меня поразило, что ты выбрал именно меня. Не заплатил ли тебе кто-нибудь?