Бог серпоносный пришел, круг исходивши земли.
235 Помню я, как приняла страна эта бога Сатурна,
Что из небесных краев изгнан Юпитером был.
Долго здешний народ сохранял Сатурново имя:
Лацием после того божий назвался приют.
Но благочестный народ на меди корабль отчеканил
240 В память о том, как сюда прибыл низвергнутый бог.
Сам поселился я там, где Тибра песчаные струи
Левого берега край ласковой моют волной.
Здесь, где возвысился Рим, зеленела нерубленой чаща
Леса и мирно паслось скромное стадо коров.
245 Крепость моя была холм, который поэтому люди
Стали Яникулом звать и до сих пор так зовут.
Царствовал там я тогда, когда боги землею владели
И в поселеньях людских жили еще божества.
Смертных злодейства еще Справедливость тогда не прогнали
250 (После ж нее никаких нет уж богов на земле).
Совесть одна, а не страх без насилья царила в народе,
Право меж правых людей было нетрудно блюсти.
Не о войне я радел: охранял я мир и пороги.
Вот оружье мое!» — И показал он на ключ.
255 Бога сомкнулись уста. Тогда мои разомкнулись;
Бога маня в разговор, так я на это сказал:
«В стольких входах ты чтим, — почему же одним только входом
Здесь обладаешь, а храм твой между двух площадей?»
Бороду гладя себе, на грудь свисавшую долу,
260 Он об эбалии мне Татии[321] начал рассказ;
Как сторожиха, прельстясь сабинов запястьями, в крепость
Им показала проход и провела их тайком.
«Спуск оттуда крутой, как нынче, — сказал он, — который
Вниз на долину идет, к площади прямо ведя.
265 Вот уж враги достигли ворот, с которых засовы,
Прочь отодвинув, сняла злобно Сатурнова дочь.[322]
Тут, опасаясь вступать с таким божеством в поединок,
В хитром искусстве моем я по-иному решил.
Устья, которыми я обладаю, источников отпер,
270 И неожиданно вон ринулись воды из них;
Мало того: к их влажным струям добавил я серы,
Чтобы горячей водой Татию путь преградить.
Эту услугу мою по изгнаньи сабинов постигли;
Место же это затем стало спокойным опять.
275 Мне был поставлен алтарь, примыкающий к малому храму;
Курится пламенем он с жертвенной полбой на нем».
«Но почему при мире ты скрыт, появляясь при войнах?»
Без промедления мне дан был на это ответ:
«Чтобы открыт был возврат народу, пошедшему в битвы,
280 Сняты запоры, моя настежь отворена дверь!
В мирное время я дверь запираю, чтоб мир не умчался;
Цезаря волей тогда я непременно закрыт».
Так он сказал и, подняв повсюду смотрящие очи,
Взор обратил свой на то, что совершалось кругом.
285 Мир повсюду царил, и в твоем, Германик, триумфе
За покорителем вслед рейнские воды влеклись.
Янус! Вовеки храни ты мир и блюстителей мира,
И устроитель его дел да не бросит своих.
Сами же фасты гласят, и читающим это открыто:
290 Два были храма богам посвящены в этот день.
Фебу дитя родила Коронида, и принял младенца
Остров, который река моет двойною струей.[323]
Там же — Юпитера кров. Два бога — в едином приюте:
Деда великого храм с внуковым рядом стоит.
295 Кто о звездах говорить, о восходе их и заходе
Мне запретит? Обещал я и об этом сказать.
Счастливы души людей, познавших это впервые
И пожелавших в дома высших проникнуть существ.
Верю я в то, что они, чужды суеты и пороков,
300 Над человечеством всем подняли голову ввысь.
Их высоких сердец не смутят ни вино, ни Венера,
Ни словопренья в судах или дела на войне.
Чуждо тщеславие им и лживый блеск честолюбья,
И не томит их тоска по умноженью богатств.
305 К дальним светилам они обратили следящие взоры
И подчинили своей мысли эфирную высь.
Так достигают небес. На Олимп вздымать Оссу не надо,
Чтобы достиг Пелион свода небесных светил!
Под руководством таких вождей мы небо измерим
310 И предадим свои дни сонму блуждающих звезд.
До наступления нон как останется только три ночи
И оросится земля с неба упавшей росой,
Будешь напрасно искать клещи осьминогого Рака:
В западные нырнет воды он вниз головой.
315 Ноны наступят. Дожди, с облаков пролившися черных,
Знать тебе это дадут с Лиры восходом тогда.
Четверо суток прибавь, когда ноны минуют, и утром
В день Агоналий почтить надобно Януса нам.
Назван сей день, может быть, по жрецу с подпояской, который
320 Жертву приносит богам и убивает ее, —
Ибо, свой нож обнажив и ее поразить собираясь,
Он говорит: «поражу ль» или «agone» ее?
Иль потому, что скот к алтарю погоняют — «agantur»,
Назван был этот день днем Агоналий у нас?
325 Думают также, что встарь он овчим — «агнальным» был назван,
Тем же словом, но лишь с пропуском буквы одной.
Иль потому, что в воде видит жертва ножей отраженье,
Может по страху скота названным быть этот день?
Также возможно, что день этот назван но греческим играм
330 В старое время, когда игры бывали в ходу.
Древний язык называл тогда «агоналией» стадо;
В этом, по-моему, смысл истинный слова сокрыт.
Как бы то ни было там, но жрец верховный обязан
В жертву богам принести мужа шерстистой овцы.
335 Жертвы приносят, когда умоляют о милости бога
Или же после того, как победили врагов.
Встарь, чтобы милость богов заслужить человеку, довольно
Было полбы и с ней соли блестящих крупиц;
Не привозили еще кору слезящейся мирры
340 На кораблях по морям из чужеземных краев,
Ладана нам ни Евфрат, ни Индия мазей не слала,
И не известен тогда был нам и красный шафран.
Дымом курился алтарь, довольный травою сабинской,
И, разгораясь на нем, громко потрескивал лавр.
321