Повторяю, это лишало людей способности сострадать; самосохранение стало наипервейшим законом. И дети бежали от родителей, когда те чахли под тяжестью болезни; а в других местах… родители бросали детей ‹…›
В этом не было ничего удивительного: ведь опасность близкой смерти убивала все чувства любви и заботы о других[11]{23}.
Причины, толкавшие людей покидать города, хорошо иллюстрирует пример Неаполя, который пережил сильнейшее чумное бедствие в 1656 г. Один из крупнейших и наиболее населенных городов XVII в. оказался особенно уязвим для чумы из-за того, что был центром средиземноморской торговли, и еще потому, что в многолюдных неаполитанских трущобах царила антисанитария. В 1656 г., во время самого опустошительного нашествия чумы, погибла почти половина полумиллионного населения. Привычная жизнь остановилась: лавки заколочены, в городе безработица и голод. Как в известной поговорке про чуму: живых так мало, что некому хоронить мертвых. Покойники оставались лежать в помещениях и на улицах. В конце концов, судя по документам, десятки тысяч трупов сожгли и еще несколько тысяч без всяких церемоний выбросили в море.
Крупнейший порт Италии пропитался смрадом разлагающихся тел, в которых ковырялись собаки, стервятники и вороны. Помимо болезни, город постигли беззаконие и коллапс всех общественных служб. Воры обчищали дома умерших, а по улицам разъезжали телеги-труповозки, груженные страшной поклажей. Астрологи торговали советами и предсказаниями, шарлатаны грели руки на лекарствах от любых болезней, а целители всех мастей заламывали за свои услуги баснословные цены. Никто не сомневался, что конец света неумолимо приближается.
Решение пуститься в бега логично вытекало из медицинских представлений о природе эпидемических болезней. С точки зрения гуморальной доктрины Гиппократа и Галена, подкрепленной советами врачей того времени, бегство было оправданно. Согласно традиционным на тот момент медицинским воззрениям, эпидемии возникали вследствие сильнейшего дисбаланса гуморов, причиной которого был отравленный воздух. Гниющая органическая материя испускала ядовитые миазмы, которые, поднимаясь из земли, отравляли все вокруг. То есть болезнь была тесно связана с определенной местностью, а потому покинуть ее и убежать подальше от яда и от чумы, которую он вызвал, представлялось разумным решением.
По реакциям населения можно судить о том, как люди истолковывали встречу с заболеванием, или же, как говорят сейчас, в какой социальный конструкт трансформировался их опыт. Раз болезнь возникала из-за отравленного воздуха, значит, бегство было не единственным возможным решением. Можно было начать борьбу с вредоносным элементом. У тех, кто исповедовал теорию миазмов, наибольшее подозрение вызывали смрадные запахи, которых в городах той эпохи было в избытке. Нечистоты выливали из окон и у порогов; мясники выметали требуху прямо на улицу; кожевенное производство, как и другие ремесла, оставляло токсичные отходы. Логично предположить, что требовалась уборка, и во многих городах власти нередко инициировали санитарные мероприятия для борьбы со зловонием. Вывозили мусор, закрывали часть мастерских и лавок, подметали улицы, останавливали работы на скотобойнях и следили, чтобы умерших хоронили незамедлительно.
К тому же вода в христианской Европе воспринималась как очищающее средство – как в символическом, так и в буквальном смысле. Это очистительное свойство воды объяснялось ее ролью в обряде крещения, где она очищала душу. Поэтому в европейских городах во время чумы улицы мыли водой не столько из санитарных, сколько из религиозных соображений. Огонь, дым и некоторые ароматические вещества служили инструментами других подходов к обеззараживанию местности, и те, кто отвечал за борьбу с болезнью, применяли их для оперативной очистки воздуха. Разводили костры из душистых сосновых поленьев, жгли серу. Распространенным методом борьбы с чумой была пальба из пушек: считалось, что от пороха воздух становится чище.
Самозащита
Некоторые решили защищаться от болезни собственными силами. Даже если первопричина чумной напасти Божий гнев, источник-то ее все равно отравленный воздух. Поэтому благоразумные граждане носили на шее склянку с ароматическими специями и травами или бутылочку с уксусом, чтобы нюхать время от времени. По тем же причинам вырос спрос на табак: курили для поддержания здоровья. Помимо прочего, окна и двери в домах рекомендовалось держать закрытыми и завешивать плотными портьерами, чтобы создать физический барьер для миазмов, проникающих с улицы. Подозрение вызывала и одежда заразившихся, поскольку считалось, что она пропитывается смертоносными испарениями так же, как благовониями.