В августе 1968 г. ЦК партии подверг критике Центральное телевидение СССР за «ряд серьезных ошибок, снижающих роль телевидения как одного из важнейших средств пропаганды, наносящих определенный ущерб идеологической работе». В феврале 1969 г. были жестко раскритикованы за «идеологические прегрешения» издательства «Искусство», «Мысль» и Куйбышевское книжное издательство, которые якобы выпускали «произведения идейно незрелые, тендециозно представляющие явления нашей действительности». Журнал «Театр» обвинили в «восхвалении «новаторства» некоторых театральных деятелей, идущего вразрез с ленинскими указаниями партии в вопросах искусства», журнал «Новый мир» подвергся критике за то, что в нем «подчас появляются идейно и художественно незрелые произведения, искажающие советскую действительность»[1429].
Сильное негативное воздействие на советское руководство оказал чехословацкий закон о свободе печати, принятый в рамках «Пражской весны»[1430]. После этих событий в СССР стало более настороженным отношение к литературе из «братских» стран (особенно из Кубы, Румынии и Чехословакии). На контроль были взяты 32 из 59 печатных органов компартий капстран и зарубежных «прогрессивных изданий», поступавших в Советский Союз для розничной продажи[1431]. Было восстановлено глушение передач западных радиостанций.
Кроме цензуры, была официально введена еще и «самоцензура». Принятое в январе 1969 г. секретное постановление Секретариата ЦК КПСС гласило, что «отдельные авторы, режиссеры и постановщики отходят от классовых критериев при оценке и освещении сложных общественно-политических проблем, фактов и событий, а иногда становятся носителями взглядов, чуждых идеологии социалистического общества». По таким случаям руководство театров, киностудий, средств массовой информации не принимало никаких мер, а закономерно пыталось перевести ответственность за «идейную направленность выпускаемых произведений» на Главлит. Поэтому ЦК официально возложил эту ответственность на руководителей издательств, СМИ, учреждений культуры и искусства[1432]. Власти объявили, что так как в творческих организациях «не была создана обстановка нетерпимости к идейным шатаниям, к проявлениям чуждых взглядов», то «в наказание» была введена «самоцензура», направленная на «повышение партийной ответственности»[1433] руководителей на местах.
Цензурный контроль в стране стал всеохватывающим[1434]. В июне 1971 г. Секретариат ЦК КПСС принял постановление «О мероприятиях по противодействию нелегальному распространению антисоветских и других политически вредных материалов», согласно которому требовалось усилить борьбу с «самиздатом»[1435]. Новое положение о Главлите, утвержденное в ноябре 1974 г., усилило контроль над СМИ, издательствами, экспозициями музеев, ввозимой из-за рубежа литературой, аудио- и видеопродукцией. Тем самым практически перекрывались все каналы нецензурированной информации. Главлит осуществлял «неусыпный, бдительный… построчный контроль» над средствами массовой информации. Разумеется, вся эта деятельность, как и прежде, контролировалась ЦК КПСС[1436].
В феврале 1976 г. был запрещен выпуск учебников и учебных пособий по истории партии, политэкономии, научному коммунизму, марксистско-ленинской философии всем организациям, имевшим право издательской деятельности, кроме Издательства политической литературы при ЦК КПСС[1437] (этим пресекались пути несанкционированного толкования идеологии). Согласно постановлению ЦК партии «О мерах по усилению контроля за подготовкой и изданием мемуарной литературы», принятому в июле 1977 г., в три раза был сокращен выпуск мемуарной литературы и существенно снижены объемы этих изданий[1438]. Власти опасались, что в мемуарах советских политических и военных деятелей могут «проскочить» какие-либо нежелательные оценки советской истории.
К концу 1970-х гг. работа Главлита по «ошибкам идейно-политического характера, содержащихся в материалах, предназначенных для печати или публичного использования», еще более усилилась[1439]. Полномочия цензуры были расширены в книжной торговле и библиотечном деле. Книги теперь изымались не только на формальном основании (по наличию в списках Главлита), но и по признаку содержания[1440], т. е. на усмотрение конкретного цензора, если он нашел даже в незапрещенном издании что-либо «крамольное».
1429
РГАНИ. Ф. 5. Оп. 60. Д. 28. Л. 23; Советская Россия. 1969. 4 февраля. С. 1; Там же. 1969. 11 февраля.
1440