Содержание пропаганды, которая шла из капстран, соответствовало общим «антисоветским» установкам и, как отмечали советские идеологи, было нацелено на разжигание «всякого рода антиобщественных, антисоциалистических явлений». В апреле 1965 г. главный редактор журнала «Политическое самообразование» А. Вишняков в своем сообщении в ЦК КПСС подчеркивал, что в зарубежной пропаганде «извращается политика нашей партии и государства, смысл мероприятий в области хозяйственного и культурного строительства, осуществляемых в СССР, приукрашивается положение масс в капиталистическом мире»[247].
Западная пропаганда имела своей целевой аудиторией все население СССР, но особый упор делала на наиболее «восприимчивые» группы. Первой из них была интеллигенция. В июле 1966 г. в своей записке в Политбюро Л.И. Брежнев отмечал, что «негативные» настроения, распространенные среди интеллигенции, «подхватываются западной буржуазной пропагандой, которая старается подогреть их, противопоставляя интеллигенцию партии и всему народу»[248]. Во-вторых, к концу 1960-х гг. западная пропаганда стала обращать больше внимания на молодое поколение. Комитет по радиовещанию и телевидению при Совете министров СССР выяснил, что если ранее «враждебные» радиостанции ориентировались на советскую техническую интеллигенцию, то в 1968 г. произошла «перестановка акцентов», и передачи стали адресоваться «главным образом студенчеству… прежде всего, гуманитарных направлений»[249]. Молодежь стала основной целевой группой для западной пропаганды — к 1971 г. из 12 постоянных программ «Голоса Америки» — 7 были направлены исключительно на молодежь, а остальные 5 — в какой-то мере на нее же[250].
К концу 1960-х гг. основная парадигма западной пропаганды, как отмечал Г.Л. Смирнов, состояла в распространении «идей нейтрализма, беспартийности, деидеологизации общественной жизни», что соответствовало, очевидно, установкам теорий «единого индустриального общества», «конвергенции» и другим актуальным в те годы западным идеям. Темы, которые наиболее часто обсуждали с советскими гражданами иностранцы, приезжавшие в Советский Союз, по данным КГБ, были связаны с «протаскиванием буржуазных взглядов и идеологии, на порождение у советских людей недоверия к политике и деятельности КПСС и Советского правительства». Характерно, что, по мнению КГБ, «неверные и враждебные положения»[251], высказывавшиеся иностранцами, на самом деле содержали удивительно точную оценку ситуации в СССР и анализ основных недостатков советской системы.
Одним из направлений западной пропаганды было утверждение об отсутствии демократии в СССР, создание «образа советского государственного строя как формы «тоталитарного правления», противоположного демократии», утверждение о «диктатуре партии и ее руководителей, действующих в условиях отсутствия критики со стороны народа, что не исключает появления в будущем нового культа личности», недемократичности советской избирательной системы, «так как советские граждане на выборах лишены права выбора и голосуют лишь за одного кандидата от избирательного округа». В своих беседах с советскими гражданами иностранцы ставили вопросы «об обеспечении свободы совести, о правах советских граждан в части избрания местожительства в СССР, выезда за границу, переписки и общения с иностранцами». Они правомерно утверждали, что в СССР профсоюзы не защищают интересы трудящихся[252].
Западная пропаганда обращалась к проблемам советской истории, по мнению советских идеологов, ставя задачу «внести сомнения в правомерность тех или иных исторических действий на пути к социализму, посеять замешательство в сознании советских людей». Особой темой был «культ личности» и другие проблемы периода правления И.В. Сталина[253], что тоже было одной из «болевых точек».
Фигурировали утверждения об «устарелости» советской идеологии. Выступая на совещании идеологических работников в марте 1969 г., В.С. Степаков отметил, что в преддверии 100-летия В.И. Ленина «следует ожидать, что буржуазные идеологи будут утверждать, что… теоретические выводы Ленина не адекватны современному развитию, а потому не могут служить целям современного развития». Цель таких утверждений Степаков видел в доказывании, «что ленинское учение о социалистической революции неприемлемо для прогрессивного социального развития в капиталистических странах и тем более в странах Третьего мира»[254]. (Интересно, что шведские социал-демократы считали наоборот — что советский опыт подходит именно для «Третьего мира».)
249
253
РГАНИ. Ф. 5. Оп. 58. Д. 20. Л. 26; РГАНИ. Ф. 104. Оп. 1. Д. 28. Л. 5; Там же. Д. 35. Л. 13.