Мешали борьбе с экономическими преступлениями их латентный характер, круговая порука и попустительство начальства — например, партийные власти отмечали, что «в борьбе с нарушителями правил торговли… недостаточно работает товарищеский суд райпищеторга, который рассматривает дела только по постановлениям органов следствия. Администрация райпищеторга материалов на рассмотрение товарищеского суда не направляет, а собственной инициативы он в этом вопросе не проявляет»[1542].
Тем не менее со стороны властей звучали заявления об успехах борьбы с «частнособственническими проявлениями». Партийные руководители отмечали, что в СССР принимаются широкие меры по борьбе с «частнособственнической психологией», в том числе «активнее стала использоваться сила общественного мнения»[1543].
Однако в итоге, разумеется, победить у советских людей совершенно естественную тягу к «материальному» не удалось. На XXVI съезде КПСС (февраль — март 1981 г.) Л.И. Брежнев заявил: «Есть у нас… такие лица, которые стремятся поменьше дать, а побольше урвать от государства. Именно на почве такой психологии и появляются эгоизм и мещанство, накопительство, равнодушие к заботам и делам народа». Он отметил, что также сохраняются «факты начисления заработной платы по существу лишь за явку на работу, а не за ее реальные результаты, выдачи незаслуженных премий». В постановлении ЦК КПСС, принятом в октябре 1981 г., говорилось, что «в сознании части людей, особенно среди молодежи, нередко возникает отношение к благам, как к чему-то само собой разумеющемуся, и на этой основе появляются потребительские, иждивенческие настроения». Властям приходилось постоянно повторять призывы: «Кто хочет жить лучше, должен больше и лучше работать»; «Уклонение от общественно полезного труда несовместимо с принципами социализма»[1544]. В дальнейшем, уже в период перестройки, многие ранее осуждаемые проявления «частнособственнической психологии» были признаны вполне допустимыми.
Таким образом, в 1970-х и начале 1980-х гг. власти СССР пытались различными «идейными» и практическими мерами «задавить» «материальный фактор», который не снижал свою значимость в общественном сознании. Для этого, прежде всего, пытались привязать «личный интерес» человека к «общественному». Обычно эта привязка регулируется разного рода правовыми и экономическими инструментами, т. е. использованием того самого «материального фактора». Однако перед советскими идеологами стояла более сложная задача — сделать это путем «давления на сознательность». Установки пропаганды, направленные на развитие «сознательности», были весьма путаными. Идеологи не знали, как с помощью «моральных» установок достичь превалирования общественного интереса над личным в условиях снижения энтузиазма и «идейности» в советском обществе.
Так же безуспешно власти искали баланс между материальным (наиболее действенным, но «безыдейным») и моральным стимулированием труда, пытаясь «идеологически» сгладить ранее принятый в стране упор на материальный аспект вознаграждения за выполненную работу путем комбинирования его с моральным. Однако в итоге оказалось, что на моральное стимулирование полагаться было нельзя. Если материальное поощрение ярко проявило свою эффективность (в частности, в рамках «Косыгинской реформы»), то к началу 1980-х гг. значительная часть работников высказывала свое неудовлетворение системой морального стимулирования (очевидно, причины лежали в изначально невысокой действенности такого вида стимулирования). В итоге не только моральное, но и материальное стимулирование труда не смогло достичь нужных результатов, так как заработанные деньги часто оставались у людей «мертвым грузом» из-за товарного дефицита, который в стране постоянно усиливался.
Кроме того, следует отметить наличие коллизии не только между «коммунистическими идеалами» и материальным стимулированием, но и моральным — тоже, ведь истинная «сознательность» не должна требовать какой-либо награды.
Развернутая в стране борьба с «частнособственнической психологией» являлась противодействием нормальному, естественному желанию людей жить лучше, а также противоречила заявленному самими властями курсу на рост уровня жизни. Эта борьба была бессмысленной, особенно в условиях не снижавшейся значимости «материального фактора» и формирования «общества потребления» в СССР.
1544
XXVI съезд Коммунистической партии Советского Союза. С. 77, 82; Об идеологической работе КПСС. С. 355.