Медицинским ведомством или Аптекарским приказом начальствовал Фед. Ив. Шереметев; поэтому на нем и лежала главная забота о здоровье государя и всего царского семейства, что еще более приближало его к царю; вообще по смерти князя Ив. Бор. Черкасского (1642 г.) он сделался самым влиятельным из бояр. Из дошедших до нас документов Аптекарского приказа видим, что царя, подвергавшегося заболеваниям, доктора-иноземцы лечили по преимуществу кровопусканием, давали ему составленные ими порошки или микстуру и прописывали известную диету. Например, летом 1643 года во время Петрова поста главные придворные доктора прописали для больного государя следующее: «После кровопускания хорошо кушать свежую рыбу и раков в ухе, а жареную рыбу поливать лимонным соком, редьки и хрену не есть, пить доброе ренское вино или церковное с мелким нескоромным сахаром, доброе пиво, квас житный, но вина горячего, водки, меду и романеи не пить». По выздоровлении государь жаловал лекарей и аптекарей кубками или ковшами серебряными, персидским бархатом, камками, соболями и деньгами.
Много повредили здоровью Михаила ряд семейных потерь, т. е. смерть его детей: из 10 или 11, как мы сказали, у него в живых оставалось только четверо. Чадолюбивый царь тяжело переносил эти потери. Окончательный удар его чувствительному отцовскому сердцу нанесен был неудачным сватовством Ирины Михайловны за принца Вальдемара. Продолжительная и крайне неприятная возня с этим принцем совсем его расстроила: он сделался еще менее подвижен, и в конце апреля 1645 года сильно занемог. Три вышеозначенных доктора усердно принялись за его лечение. Ему давали ренское вино, настоянное разными травами и кореньями и подогретое, слабительные порошки, мази для наружного растирания; разрешили только легкий обед и запретили ужины, а также всякие холодные и кислые питья и уксус в кушаньях; советовали иногда воздерживаться от послеобеденного сна. Ф.И. Шереметев брал приготовленные лекарства и носил их в верх к государю; он требовал от докторов особого рвения. Но болезнь упорно держалась. Медики объясняли, что она происходит «от многого сиденья, от холодных питей и от меланхолии, сиречь кручины». Они же пророчили, что если болезнь продлится, то будут пухнуть ноги. Наконец, государю стало легче.
Наступило 12 июля, день Михаила Малеина, т. е. царские именины. Набожный Михаил Феодорович хотел, по обыкновению, отстоять заутреню в придворном Благовещенском соборе, в приделе сего святого. Но тут с ним сделался обморок, и его на руках отнесли в деревянный дворец. Вечером того дня, почувствовав приближение кончины («уразумев свое к Богу отшествие»), царь велел позвать царицу, сына, патриарха и ближних бояр. Простясь с супругою, он благословил на царство сына Алексея; после чего, обратясь к его дядьке Бор. Ив. Морозову, поручил ему и впредь иметь об Алексее такое же усердное попечение, какое имел доселе, и соблюдать его как зеницу ока. В ночь с 12 на 13 июля, с субботы на воскресенье, приобщившись Св. Тайн, скончался первый московский царь из дома Романовых, на пятидесятом году от рождения, после тридцатидвухлетнего царствования. Двоюродный брат его, Никита Иванович Романов, вышед из царской опочивальни, возвестил придворным чинам о воцарении Алексея Михайловича, и первый принес ему присягу. За ним присягнули новому государю бояре, дворяне, стрельцы и все наличные служилые люди. Весь следующий день раздавался благовест в большой колокол, и народ толпился у дворца. А к вечеру того же воскресенья уже вышла погребальная процессия из дворцовых покоев к Архангельскому собору. Впереди несли запрестольный крест и образ Богородицы; за ними шел патриарх Иосиф с Освященным собором. Несколько сот монахов и священников стояли по обе стороны пути с горящими восковыми свечами в руках. По словам одного иностранца, большие бояре несли усопшего царя в лубяных санях под бархатным покровом; за ними шел молодой государь с остальными боярами и с дворянами; вдову-царицу несли в лубяных носилках, а позади нее в тех же носилках сидела женщина (вероятно, ближняя боярыня), и царица, склонив голову ей на грудь, горько плакала. Русский летописец прибавляет, что погребение сопровождалось многим воплем и слезами.
Скромная, не выдающаяся личность первого царя из дома Романовых не оставила по себе памяти о каких-либо громких и великих деяниях; тем не менее царствование его весьма характерно и знаменательно. То было время сравнительного отдыха и умиротворения после бурной, напряженной эпохи смут. Уже самая потребность в этом отдыхе и глубокое разочарование в предыдущих опытах и поисках как за царем, так и за переменою в образе правления способствовали прочности новой династии, и она мало нуждалась в каких-либо особых мерах для своего укрепления и для восстановления самодержавного строя. Неудачная попытка Филарета возвысить блеск своей династии победами над самыми злейшими врагами Москвы, литово-поляками, только доказала ее излишество: ничто, ни даже эта великая неудача не поколебала Михайлова трона. Также неудачны были и попытки первых Романовых возвысить обаяние своей фамилии родством с европейскими государями. Но и первый, и второй род попыток остались как бы заветом для их преемников. С Михаила Феодоровича начинается также особеннодеятельное пересаждение европейского военного искусства в Россию, а отчасти и заводско-фабричной промышленности или материальной европейской культуры. Вместе со всеми этими стремлениями прокладываются пути для водворения и влияния чужеземного, по преимуществу немецкого, элемента, который потом столь широко воспользовался сими путями и вызвал в нашей истории важные, разнообразные последствия.[19]
19
Уезжая на богомолье даже в ближние или подмосковные монастыри, царь обыкновенно поручал оберегать столицу или собственный дворец и царское семейство особым боярам, например: «мая в 10 день (1634 г.) государь царь и великий князь Михаила Федорович всея Русии ходил молитца в Новой девич. монастырь. А на Москве указал государь быти бояре: князь Иван Ондреевич Голицын, Лукьян Степанович Стрешнев. Мая в 13 день гос. царь и в. кн. Мих. Фед. всея Рус. ходил молитца к Спасу на Новое и в Симонов и в Ондроньев монастыри. А на Москве указал государь быти бояре» (те же двое, что выше). Если царь отправлялся несколько подальше и был в отсутствии не один день, то конечно свита увеличивалась и распорядки усложнялись. «Июля в 16 день государь царь и в. князь Михаиле Федорович всея Русии позволил итти молитца к Николе чудотворцу в Угрешский монастырь; а с ним государем бояря и окольничие и думные люди и стольники и стряпчие и дворяне московские и жилцы по списком. А в окольничих (т. е. устроителях станов или остановок) указал государь быти князю Миките, княж Михайлову сыну Мезецкому, да Богдану Приклонскому. А на Москве указал государь быть боярам князю Ивану Ивановичу Шуйскому, Федору Ивановичу Шереметеву, Борису Михайловичу Салтыкову. Окольничей (остающийся при дворце) Михаило Михайлович Салтыков. И товож дни на государево Цареве и в. князя Михаила Федоровича всеа Русии дворе дневать и ночевать: с боярином со князем Иваном Ивановичем Шуйским — стольники (такие-то), стряпчие (такие-то), дворяне (более 20 имен), дьяки (такие-то)». На следующее 17 июля дежурным начальником во дворце предстоит быть боярину Ф. И. Шереметеву; причем следует подобная же роспись стольников, стряпчих, дворян и дьяков, которые должны с ним дневать и ночевать. Потом идет роспись дворян и дьяков, назначенных быть с окольничим М. М. Салтыковым. (Рус. Ист. Библ. 557–558, 565–566). О царских богомольных поездках прекрасная статья И. Е. Забелина: «Троицкие походы». (Чт. О. И. и Д. 1847. Кн. 5). По поводу сих походов укажу в Актах Моск. Гос., II, № 180, царский наказ 1640 г. Ф. И. Шереметеву о присылке чертежника «на поле» из Оружейного приказа. «Писано в нашем походе у Живоначальныя Троицы в Сергиевом монастыре. Лета 7148 сентября в 25 день».
Для образца замены государя царевичем на церковных торжествах: 6 января 1644 г. «Государь за кресты на ердани не был, а ходил за кресты государь царевич князь Алексей Михайлович. А на государе царевиче было платья: платно золотное по бархату, зашивана земля золотом пряденым, на горностаех, кафтан становой атлас по серебряной земле» и т. д. Или: «апреля в 14 день государь царевич Алексей Михайлович ходил за кресты к Покрову Пресвятой Богородицы, что на Рву». «А Государь за кресты не ходил и стола у Государя не было». («Выходы государей царей и великих князей». М., 1844. 117 и 119). Переписку Михаила Феодоровича с патр. Филаретом во время путешествий на богомолье см. «Письма Русских государей». Т. I. М., 1848. Известия о царских докторах, Аптекарском приказе и двукратном лечении царя в 1643 и 1645 гг. см. Акты Ист. III. №№ 173, 225–246, 291–305. Письма Сибилисты из-за границы к Ф.И. Шереметеву у Рихтера: «История медицины в России». II. Прибавление №№ IX–XI. «Материалы для истории медицины в России». СПб., 1881. Издание Медицинского департамента. См. № 325: о предсмертной болезни Михаила и ее лечении, по сказке докторов. (Акты, сюда относящиеся, большею частию извлечены из указанных выше Актов Исторических.) Змеева — «Чтения по врачебной истории России». СПб., 1896. В 1641 году доктору Вегделину Сибилисту и лекарю Вилиму Крамору царские подарки за то, что «отворяли жилную», т. е. пускали кровь царю и царице. (Чт. О. И. и Д. 1892. III.) В 1642 — 43 гг. производилось «Сыскное дело о намерении испортить царицу Евдокию Лукьяновну». (Сообщено Зерцаловым в Чт. О. И.иД 1895. III.) Дело любопытное по части ворожбы и суеверий. Обвиненный Афонька Науменок, человек Ивана Стрешнева, подвергся страшным пыткам и сослан в Сибирь, а не казнен, очевидно, по недостатку улик. Тут же Зерцалов, на основании одного архивного документа, сообщает следующее: в 1649 году один тюремный сиделец крестьянин уверял, будто он подслушал разговор о том, «что де князь Семен Сатыев Урусов блаженной памяти государя царя и великого князя Михаила Феодоровича всея России, в третьей естве окормил». Это только показывает, как легко возникают подобные слухи в случаях какой-либо не совсем ожиданной для народа кончины.
О кончине Михаила Феодоровича: Летопись о мн. мятежах. 373–374. Хронографы. Изборн. А. Попова. 319,395 и 429. Древн. Рос. Вивл. XVI. 107–111. Тут сказано, что Михаил скончался ровно 50 лет, так как день кончины пришелся в день его рождения. Помянутая выше «Повесть о внезапной кончине Михаила Феодоровича». О Никите Ивановиче Романове при сей кончине говорит Берх: «Царств. Алексея Михайловича», I, 23, со ссылкою на Theatrum Europaeum. II. Прим. 11. Подробности о погребении Михаила в лубяных санях и причитании царицы в названной выше «Поездке Вальдемара в Россию». Бюшинг. X. 267. Рус. перевод Шемякина. 61. Характерная черта — плач царицы на груди или на персях у другой женщины заставляет предполагать, что это была ее наперсница.
Прилагаемый при сей книге портрет Михаила Феодоровича заимствован из собрания Московского Главного Архива Иностр. Дел. Он представляет царя в его молодые годы.