Предыстория современного экономического кризиса.
Перенос производства в развивающиеся страны и кредитная экспансия.
Теперь я перехожу уже к описанию современного экономического кризиса. Во-первых, нам необходимо определиться с временными границами.
Вообще говоря, в описании кризисов в современной литературе практически полностью доминирует узкофинансовый подход. Разорился такой-то банк или компания, далее трудности стали испытывать его контрагенты, пошла цепная реакция, в том числе и в производственном секторе, – и начался кризис.
Такого рода описания невольно внушают мысль: а ведь банк мог и не разориться – в конце концов, это случайность. Цепная реакция могла быть остановлена (я уже упоминал про святочную историю о Дж. П. Моргане, своей волей остановившего таковую в 1907 году). В общем, все эти истории читаются как гимн идее идеального центрального банка, который мог бы и не допустить первоначального банкротства благодаря правильно организованному надзору и не допустить цепной реакции, вовремя предоставив финансовой системе необходимую ликвидность.
В общем, нет Бога, кроме Центрального банка, а Милтон Фридман, ну или какой-нибудь другой модный на текущий момент представитель экономической профессии – Пророк его. Так что вся задача экономической науки сводится к тому, чтобы сконструировать идеальный центральный банк, который будет оперативно решать все возникающие проблемы и вообще не допускать их появления.
Все это хорошо видно на примере сегодняшнего экономического кризиса. Огромное внимание уделяется эпизоду с Lehman Brothers и обсуждению перипетий вокруг него. Да даже и кризис считается кризисом 2008-2009 годов, то есть привязан к этому конкретному эпизоду, хотя, конечно, есть экономисты, которые помнят, что кризис начался годом раньше, в августе 2007 года, а проблемы на рынке субстандартной ипотеки появились еще раньше [149].
В таком подходе к описанию кризисов реальная экономика, то есть то, что происходит в потребительском секторе, оказывается вне поля зрения. Считается, что никаких проблем здесь нет и быть не может, реальный сектор обречен постоянно расти и только ошибки или недоработки в сфере регулирования кредитно-денежной политики могут ему в этом мешать.
С моей точки зрения, отдельные события в финансовом секторе не могут считаться причинами кризиса. В некотором смысле они даже на повод не тянут. Если мы будем серьезно подходить к анализу причин кризиса, пусть даже и в финансовой сфере, нам будет трудно остановиться, выстраивая цепочку событий.
Крах Lehman Brothers произошел в рамках ранее начавшегося кризиса субстандартной ипотеки. Сама субстандартная ипотека развилась на фоне низких учетных ставок ФРС, с помощью которых американский центральный банк пытался справиться с последствиями доткомовского биржевого краха. Но пузырь на рынке высокотехнологичных компаний вырос не сам по себе, а на деньгах, которые были выведены из развивающихся стран в ходе Азиатского экономического кризиса.
Опять-таки азиатский экономический кризис есть следствие избыточных вложений капитала и реализации стратегии carry-trade после краха японского пузыря в 1991 году. Чтобы понять японский пузырь, нам надо отойти еще дальше в историю и вспомнить соглашение в «Плаза» (1985). Ну и так далее. На самом деле, здесь пропущено множество промежуточных звеньев, не указаны дополнительные обстоятельства. Написать полную историю современного финансового кризиса с чисто финансовой точки зрения можно, но она будет выглядеть неполной. А главное, она будет порождать иллюзию, что всего этого можно было избежать.
Ну да, в реальной истории случилось некое событие, а могло не случиться. Лица, принимающие решения, в такой-то момент решили так, а могли бы иначе. И никакого кризиса, ни 2008 года, ни 2007-го, ни даже еще более ранних не случилось бы, и мировая экономика развивалась бы, как ей и положено, равномерно и поступательно.
При таком изложении истории трудно удержаться от разного рода конспирологических измышлений: почему были приняты те или иные решения, знали ли люди, их принимавшие, к каким последствиям эти решения приведут? Мы-то задним числом знаем, так почему бы не предположить, что и они знали или могли догадываться. Впрочем, с другой стороны, мы не знаем всей совокупности обстоятельств. Быть может, принимая то или иное решение, эти лица старались избежать каких-то угроз, которые на тот момент им казались более серьезными. И те угрозы не реализовались – поэтому мы про них ничего и не знаем. В общем, можно много извести бумаги и защитить не одну диссертацию, рассуждая на эти темы, только вряд ли это поможет понять происходящее и выработать какие-то действенные рецепты на будущее.