Давайте посмотрим на то, что будет, если вместо внутренних источников использовать внешние (Э. Райнерт приводит пример Перу, который он почему-то считает положительным).
Повысим у себя за счет внешних источников уровень разделения труда. Не до уровня развитых стран: и денег нам столько не дадут, и населения у нас недостаточно. Казалось бы, что плохого для страны, если мы за счет внешних инвестиций перейдем к более развитой системе разделения труда (рис. 12). Взяли инвестиции, кредиты: доходы повысились, все стало лучше. И Райнерт так и пишет: зарплаты в промышленности выросли, поднялся уровень доходов.
Однако наша новая, более развитая система разделения труда все равно остается неконкурентоспособной по сравнению с той, которая существует в развитом мире, а полученные инвестиции и кредиты надо отдавать. А ваши товары никому невозможно продать. Райнерт очень эмоционально описывает то, что произошло потом. Мол, пришли Международный валютный фонд и Мировой банк и замечательную модель Перу, которая очень нравится Райнерту, сломали.
Надо только не забывать об одном важном моменте: МВФ никогда сам не приходит, пока вы его не попросите. А обращаетесь вы к МВФ только в одном случае: вам надо отдавать деньги, кредиторы стоят у дверей, а занять больше негде, никто не дает ни цента. Поэтому у Перу ситуация, конечно, улучшилась, но ничего отдать они не могут и обращаются к МВФ. Международный валютный фонд посмотрел, говорит: у вас есть только один конкурентоспособный товар – сырье, переключайтесь на сырье. И Перу возвращается к монокультурному типу взаимодействия. Построенная система с более глубоким уровнем разделения труда разрушается, и мы возвращаемся на круги своя, только нам еще и долги отдавать надо. Так что обращение к внешним источникам – не альтернатива [24].
Если говорить о реальной альтернативе, то единственно возможная задача для развивающейся страны – только самостоятельным рывком подняться до уровня развитых стран. Но кто сейчас имеет возможности и готов к такому рывку?
Сейчас многие говорят: надо восстанавливать промышленность. Но она в любом случае будет неконкурентоспособна, потому что у вас в системе разделения труда участвуют в лучшем случае десятки миллионов человек, а в развитой – более миллиарда. Boeing летают по всему миру, а нам предлагают аналог Boeing строить у нас в стране на 140 миллионов не очень богатых людей и ждать, что наш Boeing или Superjet будут эффективнее их Boeing. Да, конечно, Superjet договорился с Boeing, что ему якобы откроют мировые рынки. Но это все равно практически инвестиционный тип взаимодействия, потому что мы знаем, насколько Superjet сделан из иностранных изделий, что он у нас в основном только собирается. Все это инвестиционный гип плюс какие-то остатки нашей школы, плюс остатки оборудования, которые помогли все немножко удешевить. В любом случае для внутреннего рынка Superjet не нужен, только для мирового, только на экспорт, иначе не окупится. И так мы можем рассматривать любые примеры.
Когда я работал в Верховном Совете в 1992 году, там проходила инвестиционная конференция, а после нее состоялись закрытые переговоры. Приехали вице-президенты крупнейших автомобильных концернов: General Motors, Ford. У них был интерес, они приехали, вели переговоры, разговаривали, и вот эти ребята тогда совершенно недвусмысленно все сказали нам про инвестиции. Россия уже тогда собралась в ВТО (начал-то переговоры еще Советский Союз). «Какие инвестиции?! – сказал представитель General Motors. – Вы же собираетесь вступать в ВТО. Нет, вот если v вас был бы таможенный тариф, процентов сорок на новые иномарки, мы к вам, конечно, пришли бы, построили бы завод, и все было бы замечательно. Но вы же собираетесь вступать в ВТО. Даже не ждите нас». И обратите внимание: все наши существующие сборочные заводы сделаны за рамками ВТО по специальным соглашениям, которые ВТО в конце концов вынуждена была признать.
На сегодняшний день Советский Союз был последним, кто ценой гигантских усилий вскочил в поезд догоняющего развития. Никто другой скорее всего уже не сможет это сделать.
Китай упустил свою возможность, потому что Китай пошел по чисто инвестиционному пути и в нем застрял. Он много производит, но не того, что нужно ему, а того, что нужно богатым потребителям в США и Европе.
Остается Индия, у которой тоже есть инвестиционный путь, но локально очень ограничен, поэтому с ней можно что-то попробовать. В Индии 1 миллиард 200 миллионов с лишним населения, это значительно. Однако тут тоже встанет вопрос, куда и зачем двигаться, до какого уровня. Ведь надо построить все сразу, одним рывком: всю металлургию, цветную металлургию, машиностроение, станкостроение. Все самое сложное в сегодняшнем мире. А за чей счет, за счет каких инвестиций это все делать?