Конечно, это была ошибка, потому что такие процессы могут быть весьма длительными и выходить далеко за пределы одного года. Для производства автомобиля 20 лет назад построили домну, а чтобы построить эту домну, надо было сделать еще что-то. Если мы будем раскладывать всю цепочку, то в зависимости от религиозной принадлежности дойдем либо до австралопитека, либо до Адама.
За эту ошибку Смита и критиковали. Что такое год? На временной оси это вот одна граница, начало года, и вот другая – конец. Если мы считаем годовой ВВП для какой-то экономики, то мы считаем не все, что в течение года было произведено. Потому что часть произведенного внутри года было производственно потреблено. Это так называемый промежуточный продукт, который мы из расчета ВВП исключаем, чтобы не было двойного счета.
Догма Смита говорит, что в границы года ничего не входит, и за границы ничего не выходит. Хотя на самом деле это не так, и не надо было прилагать особых усилий, чтобы это увидеть [40]. А как назвать то, что входит в границы года и выходит из них? Назвали капиталом. А раз появилось понятие, вокруг него стали накручиваться теоретические концепции («Капитал» К. Маркса, приложившего много усилий для разоблачения догмы Смита – одна из них).
Если же мы посмотрим с точки зрения того, что на самом деле у нас есть только один ресурс – труд, то увидим, что то, что мы называем капиталом, есть не что иное, как совокупность незавершенных к началу года сложно организованных трудовых процессов (на входе), и процессов труда, незавершенных к концу года (на выходе). И если мы хотим действительно понять, как функционирует экономика, мы должны принимать во внимание только труд.
Собственно, введение понятия капитала позволило «выдавить» из экономической теории проблематику разделения труда, оставив от него только риторические упоминания.
Как Бем-Баверк попытался разобраться в понятии капитала и как у него это не получилось.
Итак, что мы имеем в итоге. Адам Смит говорил, что индивидуальный предел потребления преодолевается за счет разделения труда, и описал, почему так происходит – за счет специализации производителей и связанного с этим роста их производительности. Ортодоксальная экономическая наука заменила это представление понятием капитала.
Но тогда надо объяснить, почему капитал позволяет преодолеть тот самый «порог Робинзона Крузо». Мы-то с вами знаем: потому что это величина, косвенно отражающая уровень разделения труда, но для всех остальных это загадка.
В свое время эту проблему попытался решить выдающийся австрийский экономист Бем-Баверк. Он придумал концепцию окольных способов производства.
Возьмем того же самого Робинзона Крузо, который попал с голыми руками на необитаемый остров. На острове есть речка, в которой есть рыба. У Крузо два варианта действий.
Первый вариант: лезть в эту речку ловить рыбу голыми руками. При достаточной сноровке, возможно, он эту рыбу будет в каком-то количестве ловить и даже выживет. Но у него есть и второй вариант: потратить некоторое время (10 дней) на то, чтобы найти ресурсы и сделать себе удочку. С удочкой дальше у него все пойдет проще: копай червяка, насаживай червяка и получай рыбы, сколько тебе надо. Это и есть окольный способ производства.
Тут важно только перетерпеть эти 10 дней без пищи [41], а потом все будет хорошо.
Таким образом, в распоряжении Робинзона имеется не одна, а множество технологий производства различных продуктов, различающихся длительностью времени производства (окольностью). Если Робинзон найдет в себе силы запустить достаточно длительные производственные процессы [42], то теоретически он может продвинуться по шкале потребления сколь угодно далеко вправо.
То есть нас пытаются убедить, что Робинзону под силу не только создать удочку, но и рыболовецкий сейнер, заодно запустив в космос спутник, чтобы он подсказывал, где искать косяки рыб.
На чем сломался Бем-Баверк? В основе его подхода лежал методологический индивидуализм. То есть он на полном серьезе считал, что Робинзону все это под силу – важно только проявить силу воли и не пытаться насытиться сразу. Но Бем-Баверк не мог не понимать, что реальные производственные цепочки, те которые он наблюдал в конце XIX – начале XX века, выходят не только за пределы одного года, но и за пределы человеческой жизни.