За Хемингуэем-писателем «просвечивал» Хемингуэй-человек. Этому способствовала и реклама, и щедро тиражируемые фотографии, и очерки, и свидетельства о нем, написанные при жизни. Писателя привыкли видеть не только за письменным, столом, за пишущей машинкой, но и гораздо чаще со спиннингом, на боксерском ринге, в компании матадоров и кинозвезд. Ему приписывали представления о литературе как о чем-то близком спортивному состязанию, как о поединке соперников, когда писатели отчаянно конкурируют друг с другом, сражаясь за первенство. А он желал непременно чемпионских лавров. Стремился лидерствовать во всем, в делах и творческих, и житейских. В ряде свидетельств он и видится таким: богач, честолюбец, прямолинейный и мужественный антиинтеллектуал, не знающий колебаний и сомнений, олицетворяющий американский успех, известность и деньги.
Некоторые американские критики пишут о нем как об особом типе популярного писателя (popular writer), о литературной звезде, пользовавшейся всеобщим вниманием, подобно звездам кино, спорта, эстрады. Наверно, и сам писатель отчасти культивировал такой имидж, выдерживал «на людях» заданную роль и одновременно относился к ней не без доли иронии. В письме к романисту Роберту Кентуэллу он настаивал: «Я желаю, чтобы меня воспринимали не как забияку в барах, не как меткого стрелка, не как игрока на скачках, не как любителя выпить. Я хотел бы быть исключительно писателем, о котором судят как о писателе…»
Наверно, суть явления уловил Габриэль Гарсиа Маркес, когда писал о «двух Хемингуэях», во многом очень разных и даже контрастных. Один — «наполовину кинозвезда», «наполовину искатель приключений», шествующий среди вспышек магния. И другой — труженик в тиши кабинета, мало кого допускающий в свой внутренний мир. Того «другого», наверно, подлинного, Хемингуэя мы не до конца раскрыли и поняли.
Чарльз Скрибнер-младший, журналист и критик, встречавшийся с писателем в последние годы его жизни, так комментирует проблему «двух Хемингуэев»: «Сложившийся в обществе образ Хемингуэя, военного корреспондента, страстного охотника, рыбака, выходящего в открытое море, как-то затушевывает то обстоятельство, что всю свою жизнь он посвятил писательскому искусству. За его бравадой, всем хорошо знакомой, скрывался художник, беззаветно преданный своему искусству».
Да, был «другой» Хемингуэй, знавший колебания, сомнения, борение противоречивых чувств, неудовлетворенность своей работой, депрессию и одиночество. И все же эти «два Хемингуэя», как бы они ни были внешне различны, в сущности не так уж противоречили друг другу. Хемингуэй был писателем всегда, за письменным столом и на рыбалке, на охоте и в кругу друзей, и как зритель корриды он оставался художником слова, умевшим, по его выражению, «слышать и видеть». Куда бы ни забросила его тяга к «перемене мест», не уставали трудиться его феноменальные память и интуиция, дававшие ему то многообразное знание жизни, которое позднее воплощалось в сюжеты и образную ткань его прозы. О Хемингуэе накоплена огромная критическая литература[2]. Вместе с тем некоторые новые публикации, появившиеся за последние годы, проливают дополнительный свет и на наследие Хемингуэя, и на самого писателя. Помогают, думается, понять подлинный облик писателя, позволяют отрешиться от некоторых легенд и мифов, наслаивавшихся вокруг него.
Сейчас мы по-новому подходим к некоторым страницам истории литературы. Нет нужды обходить острые углы в биографии и творчестве писателя, упрощать и «округлять» его, как это делалось прежде. Вспомним, что его роман «По ком звонит колокол» более 20 лет издавался у нас с купюрами. Обходили молчанием тему осуждения Хемингуэем сталинизма и сталинских репрессий.
Есть в судьбе Хемингуэя и такая примечательная черта. За тридцать лет, прошедших после его смерти, шла интенсивная публикация произведений, оставшихся в его архиве и не увидевших свет при жизни писателя. Нечто подобное было лишь с одним из его соотечественников Марком Твеном.
2
Критики по праву включают его в престижный список «писателей, о которых больше всего пишут». Десятки трудов, от популярных, снабженных множеством иллюстраций, до сугубо академических, посвящены исследованию как общих, так и специальных вопросов его творчества. Так, в 1969 году появилась фундаментальная биография писателя, опубликованная Карлосом Бейкером; издана серия воспоминаний о Хемингуэе. Немалый вклад в изучение творчества Хемингуэя внесли советские литературоведы и критики, прежде всего И. А. Кашкин, а также Ю. Я. Лидский, А. И. Старцев, Н. А. Старцев, Н. А. Анастасьев, Б. Т. Грибанов и др. В 1970 году в серии «Жизнь замечательных людей» вышла биография писателя Хемингуэя, написанная Б. Т. Грибановым.