При непосредственном и частом контакте русских и вепсов, живущих поблизости друг от друга, по-соседски, славяне легко могли усвоить вепс. külä, которым вепсы называли скопления («гнезда») славянских поселений, ведь по-вепсски ‛чужие села’ — külä.
Интересно, что в языке современных вепсов, проживающих несколько севернее верховьев Суды, в Пондале (Бабаевский р‑н Вологодской обл.), külä — ‛соседняя деревня’, а külähine — ‛чужой, житель соседней деревни’[37].
Сопоставление вепс. külä и русск. кулига свидетельствует, однако, о соответствии только части корневого состава этих слов. Откуда морфема г‑а? По всей вероятности, слово подверглось на русской почве морфологическому освоению, такому же, как в беломорских говорах, где отмечен следующий закономерный процесс при заимствовании слов из угро-финских языков: «…в заимствованиях… которые в оригинале имели… согласный (h, k) или аспирацию…, появляется слог ‑га (ср. kare, в беломорских говорах карега ‛порожек’; карельское jame, в беломорских говорах ямега ‛шпагат’)»[38]. Морфологическое освоение вепсского слова, как видно, тоже состояло в добавлении слога ‑га к külä.
Какова же история этого слова в Белозерье? Местные памятники свидетельствуют об активном бытовании его в XVII — первой половине XVIII в. Сопоставляя записи синодиков Филиппо-Ирапского монастыря, можно прийти к выводу, что кулига начинает постепенно выпадать из речевого обихода говорящих к концу XVIII в.
Забвение этого термина выражается в том, что он начинает заменяться словом волость. Например: Род Чудской волости, дер. Маслова (вместо Чудской кулиги. — Ю. Ч.); Род Нелаской волости, деревни Парфенки… (вместо Нелазской кулиги. — Ю. Ч.)[39].
На тех страницах синодиков, где записаны умершие в начале XIX в., термин кулига последовательно заменяется словом приход: Род Покровского приходу деревни Починка…; Род прихода Пусторадицкого… (вместо Пусторадицкой кулиги. — Ю. Ч.).
Несмотря на то, что в официальном сообщении с конца XVIII в. кулига уступает место слову приход, в живом употреблении с трансформированным значением оно продолжает сохраняться. На довольно ограниченной территории Череповецкого и Кадуйского р‑нов Вологодской обл. (нижнее течение р. Суды и участок Шексны) в первой половине XX в. оно бытует с разным семантическим содержанием.
М. К. Герасимов зарегистрировал его в Череповецком уезде в начале XX в. еще со значением, близким к тому, которое имело это слово в XVII—XVIII вв.: «кулига — ‛местность, селения которой расположены по обеим сторонам небольшой реки, т. е. в группе, в куче’. Каждая кулига имеет название по реке, у которой она расположена (Кисовская, Андогская, Петуховская). Отсюда кулижане — жители кулиги»[40].
В самой южной части Череповецкого р‑на кулига обнаружено с иным, трансформированным значением — ‛группа людей, «подозрительная» компания’. В Вочкоме значение слова осложняется эмоцией отрицательной оценки: «Не хочу я и дела иметь с вашей пьяной кулигой»; «Вон кулига собралась — картежники»; «С этой воровской кулигой водицци не стану!» (записано в июне 1967 г. в дд. Харламовское и Пленичнике)[41].
На севере Череповецкого р‑на Кулигой неофициально называют в наши дни лесистую, глухую местность на территории Дмитриевского сельсовета и др. По воспоминаниям, местные жители соседних приходов с некоторой настороженностью относились к людям, жившим в Кулиге.
Местность Кулига (одно время был даже Кулижский сельсовет) граничит с Кадуйским р‑ном, в речи жителей которого до нашего времени сохранился фразеологический оборот послать на кулигу, употреблявшийся со значением ‛послать в глушь, в глухое, лесное место, неведомо куда’, синонимичный литературному к черту на кулички: Послать бы его на кулигу, заистывал бы; Цего ты его слушаешь, пошли его к цёрту на кулигу![42]
37
Эти сведения любезно сообщены нам М. И. Зайцевой, сотрудником Карельского филиала АН СССР. В настоящее время М. И. Зайцева участвует в сборе материалов для составления диалектного словаря вепсского языка.
38
И. В. Сало. Влияние прибалтийско-финских языков на севернорусские говоры поморов Карелии. М., 1966, канд. дисс. (рукоп.), стр. 99.
40
М. К. Герасимов. Словарь уездного Череповецкого говора. — Сб. ОРЯС, т. 87. СПб., стр. 47. Ср. вепс.
41
С этим же значением обнаружено это слово в уломском и ваучском говорах: «