— Работу найти вам будет нелегко, разве только на шахтах, — сказала она быстро. — Во Франции и Бельгии наши люди могут рассчитывать только на шахты, там всех берут, но платят меньше, чем французам. Сомневаюсь, чтобы такая работа была вам по силам. — Она скользнула взглядом по его слабым плечам и впалым щекам.
Он попросил воды. Секретарша быстро принесла, и он жадными глотками припал к стакану. Девушка с жалостью смотрела, как двигался у него кадык. Пепел с ее сигареты упал на пол, секретарша застыдилась своей неловкости и быстро подала студенту руку.
Вацлав задержал ее и внимательно посмотрел девушке в лицо. У нее был туповатый носик с большими выразительными ноздрями и белый выпуклый лоб.
— Вы каждому… кто приходит, даете деньги? — с трудом произнес он.
Девушка опустила накрашенные ресницы.
— У меня в Праге был друг медик до того, как я… эмигрировала. Вы мне напомнили его. Не поверите, как горько каждый день видеть подобные сцены! — Последние слова она произнесла полушепотом. — До свидания! — Девушка отошла мелкими шажками, узкая юбка плотно облегала ее бедра. Через минуту из-за дубовой двери забарабанила пишущая машинка.
Он снова очутился на улице. Тени удлинились. Асфальт выдыхал тепло. Вацлав разжал ладонь с банкнотом: пятьсот франков. Он механически сунул бумажку в карман и побрел, повесив голову, куда глаза глядят. Внезапно его одолела тяжелая, гнетущая усталость. Все сразу сказалось: бессонная ночь в переполненном поезде, ни единой крошки пищи со вчерашнего вечера, длинная прогулка по парижским улицам, но в особенности — трагический исход его путешествия.
Все его эмигрантское паломничество — это непрерывная цепь ударов, от легких пощечин до оглушительных оплеух; сегодня его ошеломили кувалдой.
Из всего этого можно сделать один вывод — он, как ни странно, думает об этом спокойно. Еще один такой удар — и с ним будет покончено. А пока хорошо бы уснуть и спать, спать. Ему кажется, что если бы он прислонился спиной к фасаду дома, то, вероятно, уснул бы стоя.
Вацлав без цели скитался по улицам Парижа. Он не задумывался, куда идет, — какое это имело значение? Но что такое? Опять та же знакомая патрицианская вилла, обросшая плющом, и железные ворота, через которые он проходил полчаса назад. Что же это? Он начинает уподобляться африканскому путешественнику, который перед погибелью блуждает по кругу?
Те самые две девицы, которые были на приеме у секретарей, вышли из ворот. Они заговорили с ним самым обыденным тоном — беженцы из лагерей давно потеряли способность волноваться из-за таких мелочей, как встреча с земляком за тридевять земель от родины. Вацлав предложил девушкам поужинать вместе. Они переглянулись, старшая приподняла юбку и без всякого стеснения приспособила на подвязке мелкую монетку взамен утерянной пряжки.
Секретари придут к ним вечером сказать, можно ли что-нибудь для них сделать. Они назначили встречу в ресторане на бульваре Вольтера.
— А где вы будете ночевать?
— Будет видно.
— А что собираетесь делать завтра?
Девушка в плаще пожала плечами. Девушка в свитере закурила сигарету — вероятно, из секретарского портсигара — и ответила:
— Скарлет из романа «Юг против Севера»[137], когда не знала, куда ей деваться, говорила себе: «Сегодня я об этом не буду думать, поразмыслю завтра». Мы поступаем так же и всегда как-то выходим из положения. — Девушка пустила дым прямо в лицо Вацлаву. — А деньги есть? — спросила она деловито. Ее желтые глаза были тусклыми, без блеска.
— Только на два ужина.
Девица почти сочувственно кивнула и равнодушно стала разглядывать шикарный черный лимузин, который остановился перед виллой. Вацлав догадался, что он может им лишь повредить своим присутствием, а потому, попрощавшись, отстал. Он глядел им вслед. У обеих девушек были красивые икры. Только стоптанный каблук у той, которая была в свитере, портил стройную линию ног.
Почему он Катку ударил, а этим подал руку?.. Необходимо заглянуть в прошлое, все взвесить и оценить, чтобы постичь ту неприметную стезю, по которой постоянно опускаешься все ниже и ниже.
Он побрел дальше. Надо где-нибудь поесть, иначе с ним случится голодный обморок. Он прошел мимо нескольких ресторанов, догадываясь, что они ему не по карману: нужно экономить те жалкие гроши, которыми он располагал, тем более что он не имел понятия, сколько может стоить ночлег. Но внезапно все в нем возмутилось. К черту все! Он не какая-нибудь скотина! И уселся за столик первого попавшегося маленького уличного кафе. Вацлав проглотил две сосиски с несчетным количеством белого хлеба. Официант поставил перед ним графин с дешевым красным вином, и он выпил все до последней капли. После этого устало откинулся на спинку плетеного кресла и на минуту блаженно закрыл глаза.
137
Точнее — из романа «Унесенные ветром» американской писательницы Маргарет Митчелл (1900–1949).