Федоров шел за ними, влекомый любопытством и смутными предчувствиями, неуверенный, постепенно теряющий ощущение прошлого и будущего. Существовали только его шаги по святым плитам, по которым когда-то ступал Иисус. Сердце его ныло, но он не задавал себе вопрос почему. Его личная печаль слилась со скорбью христианина, прозрачной волной накрыв его с головой, точно куполом.
В канун Пасхи паломники умывались из бочек за церковью, надевали самую чистую одежду и шли в храм, с волнением ожидая окропления святой водой. Долгие часы поста и молитвы просветляли и очищали их души. Заботы, тревоги, болезни уступали место умиротворенности и вере в обновление. Во время многочасовых молитв паломники начинали ощущать себя частицей мироздания и примирялись с трудной судьбой. Молитвы, просьбы к Богу, рассказы о чудесах переплетались с повествованием о страданиях Христа — все вместе создавало атмосферу духовного возрождения. Федоров выстаивал вместе с паломниками длинные службы и чувствовал, что внутренне обновляется, как дерево, которое сбрасывает листву для того, чтобы весной на нем распустились почки. Разочарование спадало с него подобно шелухе, и он ощущал, что примиряется с судьбой и что жизнь его обретает новый смысл.
Тихие голоса молящихся к полуночи зазвучали громче. Паломники напряженно ожидали чуда воскресения Спасителя. Действия и голос священника возвещали наступление великого часа. Души молящихся незаметно подготовлялись к моменту перелома, к рождению для новой жизни.
Вот мы и вместе, Оленька, одни в этом многолюдном зале. Ты в моем сердце, и я с тобой. Телесное твое присутствие не обязательно. Незримая, ты стоишь возле меня. Ничто не разрушит наш союз. Оленька моя, Оленька, Оленька! Наши души соединены навек, и никто не разлучит нас. Расстояния, разные религии и нации — какая все это ерунда! Федорову стало удивительно спокойно. Одухотворенная атмосфера, царившая среди паломников после долгих дней подготовки и изнуряющих молитв, захватила и Сергея.
Внезапно в церкви вспыхнули тысячи огней. Священники сбросили черные накидки, под которыми засияли одежды красного бархата, расшитые золотом. Звуки музыки и слова молитвы наполняли сердца верующих ощущением просветленности и начала новой жизни.
Глава двадцать четвертая
Андромеда[15]
Через неделю после Пасхи Федоров внезапно получил приказ возвращаться в Россию, где вспыхнули рабочие волнения, ставившие под угрозу существование монархии. Правительство понимало серьезность положения и пыталось как можно скорее прекратить беспорядки. По сравнению с этой задачей слежка за деятельностью российских евреев в Палестине и за строительством железной дороги Яффа — Иерусалим было делом второстепенным. Большинству разведчиков — офицеров тайной полиции — пришлось тогда вернуться на родину. Оказался среди них и Федоров. Неожиданный приказ снял камень с его души.
Самый тяжелый период в жизни Ольги и Иеѓошуа совпал с эпохой больших перемен в России. После отмены крепостного права тысячи крестьян устремились в город на заработки. Переход от рабства к относительной свободе породил неразрешимые социальные проблемы и нарушил вековой образ жизни различных слоев населения. Бывшие крепостные и их потомки пополняли ряды пролетариата, который стал источником революционного брожения и постоянной угрозой дому Романовых. Окрепло революционное движение. Активно действовала и «Народная воля», членами которой были в молодости Иеѓошуа и Ольга, несмотря на почти ежедневные аресты, ссылки и казни ее активистов. Повсюду распространялись листовки с призывами к народовластию. На крупных фабриках вспыхивали забастовки.
Пытаясь справиться с ситуацией, власти пошли на создание легальных рабочих организаций под полным контролем полиции, которые провозглашали своей целью улучшение условий жизни рабочих, не выдвигая, естественно, никаких политических требований. Предполагалось, что сытые рабочие успокоятся и будут менее опасны для существующего строя. Принадлежала эта провокационная идея жандармскому полковнику Сергею Зубатову.
Новое движение возглавила еврейка Маня Вильбушевич — сестра инженера Гедалии Вильбушевича, жившего в Яффе в те же времена, что Ольга и Иеѓошуа. В юности Маня попала в тюрьму за революционную деятельность. Она не выдала своих товарищей даже под пытками. Ею заинтересовался Сергей Зубатов, бывший тогда начальником тюрьмы, и нашел к ней особый подход. Вместо пыток и оскорблений он стал обсуждать с девушкой мировоззренческие вопросы и сам давал ей читать социалистическую литературу. Неопытная энтузиастка без труда попалась в расставленные сети. Более того, хитрому полковнику удалось влюбить в себя молодую революционерку. В конце концов Маня Вильбушевич, не слишком сознавая, что делает, согласилась возглавить рабочее движение, находящееся под крылом тайной полиции. Она искренне стремилась улучшить жизнь рабочих, а Зубатов намеревался с ее помощью получать необходимую информацию.
15
В греческой мифологии дочь царя Эфиопии, отданная им в жертву морскому чудовищу, опустошавшему страну, и спасенная Персеем.