На место эстетики, сориентированной на созерцание прекрасных предметов, должна прийти эстетика, в основании которой лежит не прекрасная данность, не чувство красоты, а событие встречи с Другим, особенным, то есть событие, внутренний центр которого — яркое переживание возможности/ невозможности присутствия.
Эстетическое — это чувственная данность, в которой присутствует Другое как особенное нашего чувства. Эстетика, исходящая из событийности эстетического, рассматривающая эстетическое как чувственную данность Другого в таких его модусах, как Бытие, Небытие и Ничто, может быть названа онтологической эстетикой[3].
Ключевое понятие, способное развернуть процессуальность и событийность эстетического, — понятие эстетического расположения. Эстетика Другого — это открытая, не предлагающая догматического определения эстетического концепция. Эстетическое в ней мыслится как событие встречи с Другим, которое, располагаясь в сущем, обнаруживает свое присутствие в реакциях отшатывания «от» сущего или влечения «к» нему. Хотя опыт чувственной данности Другого всегда конкретен, ситуативен, но описание и анализ такого опыта обнаруживают в пестроте и многообразии эстетических ситуаций и переживаний типологически устойчивые формы («эстетические расположения»). Эстетизированное в точке встречи с Другим сущее позволяет нам говорить о спецификации «эстетического» в таких расположениях, как «мимолетное», «ветхое», «юное», «страшное», «ужасное», «тоскливое», «затерянное», «скучное», «беспричинно радостное», «прекрасное», «маленькое», «большое», «возвышенное» и т.д.
Другое — в концептуальных рамках феноменологии эстетических расположений — это онтологический горизонт человеческого присутствия. Другое является предметом эстетической теории постольку, поскольку оно дано нашему чувству. Другое — нечто предельно далекое и в то же время — предельно близкое, имманентное. Эстетическое расположение — это встреча с трансценденцией, которую не описать в рамках категориального анализа, выработанного классической эстетикой. Другое открывается человеку в его влечении-к или отшатывании-от сущего и поддается описанию и истолкованию через анализ эстетических расположений, в которых оно обнаруживает себя в модусах Бытия, Небытия и Ничто.
Методологическая установка на феноменологически конкретное описание эстетических расположений побуждает нас к созданию их концептуальной карты. Расположения, наносимые на карту, не выводятся логически как необходимые элементы непротиворечивой системы эстетических категорий, а описываются и истолковываются как соседствующие друг с другом феномены. Эстетика в этом смысле может быть названа (по аналогии с гео-графией, космо-графией, палео-графией и т. п.) эстето-графией. Философ оказывается картографом ландшафта эстетического опыта. Но расширение поля эстетического анализа требует строгости и определенности в различении эстетического и неэстетического. Следует преодолеть соблазн растворения эстетического в трансэстетическом. Давая в руки исследователя новую оптику эстетического исследования, феноменология эстетических расположений позволяет удерживать «эстетическое» от его поглощения «чувственным вообще». Понятие «эстетическое расположение» — это инструмент, посредством которого мы можем анализировать эстетический опыт, не редуцируя его к одному из его собственных моментов. Расположение — это континуум человека-и-вещи, конституируемый в точке эстетического события: понятие эстетического расположения ориентирует исследователя на дескрипцию эстетического опыта во всей его неустойчивости, изменчивости, подвижности.
В книге «Эстетика Другого» (2000, 2008) был осуществлен анализ целого ряда эстетических расположений; эти расположения были описаны и осмыслены как экзистенциально значимые для человека события. Событие — это то, что с человеком случается, это встреча с Другим, засвидетельствованная в особенном переживании (в чувстве Другого). Задача настоящего исследования заключается в том, чтобы описать эстетические расположения, возникающие в ходе деятельности, которую можно (по ее цели) определить как эстетическую. В «Эстетике
3
При таком подходе эстетическое не может рассматриваться как институционально конституируемый феномен, (эстетическое здесь — это совсем не то, что принято считать таковым, не то, что легитимировано в качестве эстетической ценности общественными институциями: медиа, музеями, библиотеками, благотворительными фондами, академиями и университетами и т. д.), его нельзя свести к чувству точно так же, как его нельзя редуцировать к тому или иному типу эстетически значимых вещей, восприятие которых можно было бы рассматривать в качестве эстетического.