Но вот, наконец, отбой.
Лежать можно только на спине, руки поверх одеяла, яркий свет режет глаза… Николай Иванович усилием воли заставляет себя отогнать роящиеся мысли, жуткое напряжение последних дней переходит в тяжелую усталость. Он начинает засыпать…
Но тут щелкает запор:
– Кто здесь на «В»?.. Выходи!
…О том, как узников водили на допросы, есть много свидетельств.
Сопровождали по узкому угрюмому коридору два конвоира – один впереди, другой позади. Перед поворотом
Шаламов B.T. Бутырская тюрьма. Цит. по: shalamoy.ru/library/16/19.htmL передний подавал сигнал: щелкал пальцами, либо хлопал в ладоши, либо стучал ключом по металлической пряжке. Так предупреждали о своем приближении тех, кто, возможно, вел навстречу другого арестанта. Если оттуда тоже раздавался сигнал, конвоир впихивал заключенного в нишу, стоять он должен был лицом к стене. Чтобы два зэка не могли встретиться взглядами и молча о чем-то сговориться…
Узкий полутемный коридор кажется бесконечным… Передний конвоир похлопывает в ладоши, задний, чуть замешкаешься, толкает прикладом в спину…
Николай Иванович еще не знает, что этот путь ему предстоит пройти то ли двести, то ли четыреста раз.
Коридор выводит в соседнее здание. После мрачного перехода здесь всё кажется нарядным. Стены раздвинуты, на полу ковровая дорожка, высокие окна с цветами на подоконниках неплотно задернуты шторами – в просвете можно увидеть луну…
Останавливаются у массивной двери. На медной табличке выгравировано:
Старший следователь НКВД
А.Г.ХВАТ
…В 1987 году, когда в Советской России набирала обороты гласность, корреспондент газеты «Московские новости» Евгения Альбац разыскала Александра Григорьевича Хвата.
Он жил в самом центре Москвы, на улице Горького, 41, в большом, добротном, но обшарпанном, давно не подновлявшемся доме.
Когда-то, еще до войны, НКВД построил его для своих наиболее ценимых сотрудников. В доме поселился первый замнаркома (потом нарком) В.Н.Меркулов, сподвижник Берии. Здесь же обитал П.А.Судоплатов, выполнявший, если верить его мемуарам, самые важные задания Берии и Меркулова. Получили квартиры такие заслуженные чекисты, как К.С.Зильберман, Н.А.Зубов, Н.И.Синегубов[793]. Вот и Хват удостоился.
Первым движением Евгении Альбац было договориться о встрече по телефону. Но, подумав, она решила прийти без предупреждения. Поднялась на третий этаж. С гулко стучащим сердцем нажала на дверной звонок квартиры 88.
Открыла полусонная женщина с пасмурным помятым лицом, в помятом домашнем халате.
– Здесь живет Александр Григорьевич Хват?
– Папа, к тебе…
Александр Григорьевич выглядел много моложе своих 80 лет.
«Широкогрудый, когда-то высокий, с голым черепом посередине и обрамлением седых волос».
Он долго, с прищуром, рассматривал удостоверение журналистки, поднимал и опускал подозрительные глаза: сличал лицо с фотокарточкой…
– По какому вопросу?
– Вы работали следователем НКВД?
– Да.
– Не помните ли, в 40-м году вы вели дело такого Вавилова, академика.
– Как же, конечно помню…[794]
Еще бы не помнить! Наверняка всплыло в памяти, каким он был тогда молодцом – стройным, красивым, подтянутым и затянутым в портупею офицера госбезопасности, с петлицами старшего лейтенанта на отглаженном вороте.
Когда ввели арестанта, он сидел за своим большим дубовым столом. Сосредоточенно листал бумаги, делал пометки – демонстрировал свою значимость и его ничтожность.
Выдержав нужную паузу, отложил ручку, поднял глаза, стараясь придать им нужную выразительность. Взгляд должен быть жестким, подозрительным, обжигающим, пронизывающим…
На самом-то деле в столь поздний час его тянуло домой, к жене и детишкам, туда, где можно расслабиться, снять сапоги с перепревшими портянками, стянуть пропотевшую гимнастерку, сладостно поплескаться у рукомойника…
Почему такая спешка с тем первым допросом?
Варлам Шаламов: «Тогда думали, что есть две школы следователей: одна считает, что арестованного надо оглушить немедленными допросами, длительными, тягучими угрозами, обвинениями огорошить, сбить с толку.
Вторая держится другой точки зрения.
Надо поместить арестованного в тюрьму и держать по возможности дольше без всякого допроса. Тогда воля его ослабеет, сама тюрьма разложит его, ожидание измучит. За это время можно собрать справки, всякий материал, относящийся к “человековедению”. Нет, говорит другая школа. В тюрьме арестованный неизбежно встретит людей, которые укрепят его волю, и подследственный будет сильнее, чем ежели готовить блюдо быстро и горячо»[795].
793
Никита Петров. Формирование квартала госорганов на Лубянке, 23.5.2014 // urokiistorii.ru/history/soc/52115.
794
Евгения Альбац опубликовала интервью с А.Г.Хватом в газете «Московские новости» (15Л1.1987. С. 10) и в книге «Мина замедленного действия» (с. 62–70). Необработанную машинописную копию интервью она подарила автору в 1989 году, во время нашей единственной (к сожалению) встречи. Я пользуюсь этим первоначальным текстом. Выражаю Е.М.Альбац сердечную благодарность.