Альбац: Вы говорите, у вас образования юридического не было, и как же вам, трудно, наверное, было?
Хват: Конечно. Но я то, что нужно было, что необходимо было, – я где-то как-то подучил. Но это, конечно, не дело. Я вообще, когда вызвали меня первый раз в НКВД, говорю: А если я не пойду? – Ну, что ж, если вы не пойдете, то положите партийный билет на стол. Есть решение ЦК о мобилизации вас в органы… Были разные там дела, и, кажется, в августе 40-го года вызвали меня и сказали: будешь вести это дело. Я вел, потом мне дали нацмена, по-моему, из Чечено-Ингушетии, – Албогачиев. Ну я, насколько разумел, – вел дело».
Именно так: насколько разумел, настолько и вел…
И должен был показывать рвение, непримиримость к классовому врагу. А то, упаси Боже, обвинят в примиренчестве – угодишь в 15-ю тысячу почищенный…
Ежова в НКВД уже не было, при Берии стало спокойнее, страху поубавилось, да ведь кто знает, куда оно повернет!..
«Альбац: А вы не помните своего первого впечатления, когда увидели Вавилова? Вы знали, что это тот самый, академик? Или вы его раньше не знали?
Хват: Нет, я его раньше не знал…»
Точнее было бы сказать: не встречал. Это была бы правда. До первого ночного допроса Хват Вавилова никогда не видел. Но не знать никак не мог. Еще недавно был комсомольским вожаком, значит, усердно читал и растолковывал то, что писали в центральных газетах. А имя академика Н.И.Вавилова в них появлялось нередко. Но если бы и не помнил по газетам, то агентурное-то дело, увенчанное Постановлением на арест, проштудировал со всей дотошностью, на какую был способен. Главное в нем – совершенно секретный Меморандум об антисоветской деятельности Вавилова. Вот подзаголовки разделов, из коих он выстроен:
«Период 1924–1936 гг. Возникновение к/p группировки и характер к/p деятельности»
«Состав а[нти]/с[оветской] группы ВАВИЛОВА» «Каналы вредительской деятельности а/с группы» «Связи с заграницей»
«Отношение группировки к ВКП(б) и Соввласти» «Связь а/с группировки, возглавляемой ВАВИЛОВЫМ, с к/p группировками периферии»
«Организованная (очевидно, организационная. – С.Р.) деятельность»
«Вредительство»
«Деятельность а/с группировки в период конца 1938 и начала 1939 г.»[799]
Здесь вся подноготная академика-арестанта: перечислены вредительские деяния; приведены показания сообщников; крамольные высказывания самого академика.
Этот шедевр чекистского интеллектуализма подписан младшим лейтенантом госбезопасности Н.Макеевым и капитаном госбезопасности Захаровым (вероятно, Н.С.Захаров – будущий заместитель председателя КГБ). Датирован тем же 10 августа 1940 года. Значит, штудировал его старлей Хват в тот самый день. Потому, видать, и допрос был ночным: день ушел на штудирование. Так что Хват знал, кого к нему привели.
«Альбац: Вы запомнили этого человека – Вавилова?
Хват: Конечно.
Альбац: Каким он был?
Хват: В каком смысле?
Альбац: Как он выглядел, как вел себя, как держался?
Хват: Держался он хорошо.
Альбац: Боялся ли приговора?
Хват: А как он мог бояться – приговор же был еще неизвестен…»
Вот именно, господин Хват! Потому он и должен был бояться, что приговор был неизвестен. А каким быть приговору – во многом зависело от Вас.
Александр Хват всего два года был в органах, образование средненькое, в юридических тонкостях не силен, но уже старший лейтенант. Это ведь почти что майор, если сравнивать с общевойсковыми чинами. Не чета какому-нибудь сержанту Свириденко! Видать, успел отличиться, потому и доверили такое сложное дело.
«Хват: Вел он себя вполне, как говорится, достойно. На вопросы отвечал так, как положено.
Альбац: Что значит – как положено?
Хват: Ну, спокойно – в этом смысле. Никаких у нас с ним неприязненных отношений не было».
О том, насколько приязненными были отношения, можно судить вполне однозначно. Не по первому допросу, который не запротоколирован, но уже по второму-третьему.
«Вопрос: Следствию вы известны как человек,
принципиально, враждебно настроенный к существующему строю и проводимой политике советской властью, особенно в области сельского хозяйства.