Прости, что так присылаю чек, я просто по ошибке распечатала конверт, в котором он лежал. Разумеется, ты и в дальнейшем будешь получать все свои деньги тем же путем. Но только свои, никаких больше.
О Господи, что я все про деньги да про деньги.
Лучше бы она опустила эти три слова над своим именем, подумал Ричард, какой бы там смысл она в них ни вкладывала.
– Как ты думаешь, какая часть этого правда? – спросила Анна.
– Все до последнего слова. Особенно насчет того, что со всем покончено. Раз она сказала, значит, так и будет.
– Почему ты так думаешь? Может, она просто хочет усыпить твою бдительность.
– Нет, это было бы нечестно.
– Довод чисто в английском духе.
– Корделия, как я тебе уже говорил, тоже англичанка.
– Ох, батюшки мои. Ты что, хочешь сказать, что Пэт обворовали не с ее подачи?
– Кто его знает. В Лондоне обворовать могут кого угодно, для этого совершенно не обязательно впускать чужого проштрафившегося мужа куда не следует.
– Ну да, и застукать на магазинной краже могут кого угодно.
– Ну хорошо, я согласен, все это выглядит довольно подозрительно, и все равно это могла быть обыкновенная, вполне невинная квартирная кража. Да и Гарри не звонил и не жаловался.
– А чего бы это он стал тебе звонить?
– Он же муж Пэт.
– Как я рада, что я всего лишь простая русская девушка, – проговорила Анна, поднимаясь из-за стола. – Ты не потеряй это письмо, потом еще раз мне прочитаешь.
Когда она вышла, Ричард распечатал письмо от Халлета, который, сообщив, что и с ним, и с Таней все в порядке, продолжал:
Сегодня утром я получил весточку от одного приятеля в уч. совете; предположение, что с осени мое место займет Дебби Абернетти, оказалось совершенно справедливым. Я также понял, что мы, мягко говоря, недооценили целеустремленности этой дамы, которая, говоря ее словами, намерена привести налгу кафедру в соответствие с требованиями современности. По моим понятиям, это означает, что полномасштабное изучение русских текстов на языке оригинала станет на первом и на втором курсе факультативной дисциплиной либо вообще будет преобразовано в спецкурс. Думаю, ты и без моих подначек поймешь, что пора искать новое место. Можем обсудить разные варианты, когда окажешься в наших краях.
Собственно, искать новое место, правда, пока чисто умозрительно, Ричард начал еще тогда, когда отставка Халлета едва замаячила на горизонте. В сорок шесть лет, с его послужным списком и пока еще не дописанной монографией о Лермонтове, найти такую же работу будет нелегко. А если учесть, что монография о Лермонтове превратилась в горстку золы, это будет еще труднее. Будущее вдруг представилось Ричарду с поразительной отчетливостью: аудитория, освещенная голыми электрическими лампочками, с защитными решетками на окнах, в которой он растолковывает русскую азбуку бизнесменам и бюрократам. А снаружи, во дворике, дожидается его задрипанная «Шкода».
Пора переходить к делу. Он положил оба письма на приткнувшийся в углу столик, который в данный момент служил ему кабинетом. Там же лежала – собственно, только потому, что надо же ей было где-то лежать, – распечатка стихотворений, которые Анна читала на вечере в институте. Их вид напомнил, с болезненным уколом, что вот уже два дня как она попросила предложить название для нового цикла, а ему так и не пришло в голову ничего стоящего. Зато в мозгу у него в изобилии роились всякие слова, обозначавшие телесные органы и физиологические процессы, в том числе и самые что ни на есть неудобосказуемые. Вот и сейчас пришлось вымести парочку поганой метлой.
Тут его захлестнула волна жалости к самому себе, он вспомнил, как, улучив минутку одиночества, сгреб в охапку эти тексты, в судорожной надежде, что, если он посмотрит на них свежим взглядом, случится чудо, подобное тому, которое спасло Святую Елизавету Венгерскую,[12] что слова вдруг изольются на него струями истины и красоты. Увы, в результате он увидел слегка отличающуюся от предыдущей разновидность словесной помойки, причем меньшей помойкой она от этого не стала. Чистейший луч солнечного света рассек надвое симпатичную, но довольно тесную и бестолково обставленную кухоньку. Как же может быть, уже в который раз вопрошал он самого себя, чтобы такая красивая, умная девушка не понимала… не понимала такой простой вещи… не могла удержаться от того, чтобы… Беда в том, что любой человек, способный толково ответить на эти вопросы, мог бы, в сущности, и не трудиться отвечать – ему явно было под силу перекроить весь мир по своему хотению.
12
Елизавета Венгерская (1207–1231) – дочь короля Венгрии Андрея II, жена ландграфа Тюрингии. Была канонизирована, в той числе за благотворительные деяния. По преданию, когда муж, не одобрявший ее деятельности, застал ее с предназначавшимся бедным хлебом в руках, хлеб превратился в розы.