[1708] We checked everywhere. There was nobody in the house. No damage. No disturbance. Nothing was stolen. The stereo was still there, the TV was still there. Roscoe checked her closet. The police revolver was still on her belt. She checked her drawers and her bureau. Nothing had been touched. Nothing had been searched. Nothing was missing. We stood back in the hallway and looked at each other. Then I noticed something that had been left behind.
[1709] The low morning sun was coming in through the open door and playing a shallow beam over the floor. I could see a line of footprints on the parquet. A lot of footprints. Several people had tracked through from the front door into the living room. The line of prints disappeared on the bold living room rug. Reappeared on the wood floor leading into the bedroom. Came back out, through the living room, back to the front door. They had been made by people coming in from the rainy night. A slight film of muddy rainwater had dried on the wood leaving faint prints. Faint, but perfect. I could see at least four people. In and out. I could see the tread patterns they had left behind. They had been wearing rubber overshoes. Like you get for the winter up north.
16
[1710] THEY HAD COME FOR US IN THE NIGHT. THEY HAD COME expecting a lot of blood. They had come with all their gear. Their rubber overshoes and their nylon bodysuits. Their knives, their hammer, their bag of nails. They had come to do a job on us, like they’d done on Morrison and his wife.
[1711] They had pushed open the forbidden door. They had made a second fatal mistake. Now they were dead men. I was going to hunt them down and smile at them as they died. Because to attack me was a second attack on Joe. He was no longer here to stand up for me. It was a second challenge. A second humiliation. This wasn’t about self-defense. This was about honoring Joe’s memory.
[1712] Roscoe was following the trail of footprints. Showing a classic reaction. Denial. Four men had come to butcher her in the night. She knew that, but she was ignoring it. Closing it out of her mind. Dealing with it by not dealing with it. Not a bad approach, but she’d fall off the high wire before long. Until then, she was making herself busy tracing the faint footprints on her floors.
[1713] They had searched the house for us. They had split up in the bedroom and looked around. Then they had regrouped in the bedroom and left. We looked for tracks outside on the road, but there was nothing. The smooth tarmac was wet and steaming. We went back inside. No evidence at all except the wrenched lock and the faint footprints throughout the house.
[1714] Neither of us spoke. I was burning with anger. Still watching Roscoe. Waiting for the dam to break. She’d seen the Morrison corpses. I hadn’t. Finlay had sketched in the details for me. That was bad enough. He’d been there. He’d been shaken by the whole thing. Roscoe had been there too. She’d seen exactly what somebody wanted to do to the two of us.
[1715] “So who were they after?” she said at last. “Me, you, both of us?”
[1716] “They were after both of us,” I said. “They figure Hubble talked to me in prison. They figure I’ve told you all about it. So they think you and I know whatever it was Hubble knew.”
[1717] She nodded, vaguely. Then she moved away and leaned up near her back door. Looking out at her neat evergreen garden. I saw her go pale. She shuddered. The defenses crashed down. She pressed herself into the corner by the door. Tried to flatten herself onto the wall. Stared into space like she was seeing all the nameless horrors. Started crying like her heart was broken. I stepped over and held her tight. Pressed her against me and held her as she cried out the fear and the tension. She cried for a long time. She felt hot and weak. My shirt was soaked with her tears.
[1718] “Thank God we weren’t here last night,” she whispered.
[1719] I knew I had to sound confident. Fear wouldn’t get her anywhere. Fear would just sap her energy. She had to face it down. And she had to face down the dark and the quiet again tonight, and every other night of her life.
[1720] “I wish we had been here,” I said. “We could have gotten a few answers.”
[1721] She looked at me like I was crazy. Shook her head.
[1722] “What would you have done?” she said. “Killed four men?”
[1723] “Only three,” I said. “The fourth would have given us the answers.”
[1724] I said it with total certainty. Total conviction. Like absolutely no other possibility existed. She looked at me. I wanted her to see this huge guy. A soldier for thirteen long years. A bare-knuckle killer. Icy blue eyes. I was giving it everything I had. I was willing myself to project all the invincibility, all the implacability, all the protection I felt. I was doing the hard, no-blink stare that used to shrivel up drunken marines two at a time. I wanted Roscoe to feel safe. After what she was giving me, I wanted to give her that. I didn’t want her to feel afraid.
[1725] “It’s going to take more than four little country boys to get me,” I said. “Who are they kidding? I’ve shit better opponents than that. They come in here again, they’ll go out in a bucket. And I’ll tell you what, Roscoe, someone even thinks about hurting you, they die before they finish thinking.”
[1726] It was working. I was convincing her. I needed her to be bright, tough, self-confident. I was willing her to pick it up. It was working. Her amazing eyes were filling with spirit.
[1727] “I mean it, Roscoe,” I said. “Stick with me and you’ll be OK.”
[1728] She looked at me again. Pushed her hair back.
[1729] “Promise?” she said.
“You got it, babe,” I said. Held my breath.
[1730] She sighed a ragged sigh. Pushed off the wall and stepped over. Tried a brave smile. The crisis was gone. She was up and running.
[1731] “Now we get the hell out of here,” I said. “We can’t stay around like sitting targets. So throw what you need into a bag.”
[1732] “OK,” she said. “Are we going to fix my door first?”
[1733] I thought about her question. It was an important tactical issue.
[1734] “No,” I said. “If we fix it, it means we’ve seen it. If we’ve seen it, it means we know we’re under attack. Better if they figure we don’t know we’re under attack. Because then they’ll figure they don’t need to be too careful next time. So we don’t react at all. We make out we haven’t been back here. We make out we haven’t seen the door. We carry on acting dumb and innocent. If they think we’re dumb and innocent, they’ll get careless. Easier to spot them coming next time.”
[1735] “OK,” she said.
She didn’t sound convinced, but she was agreeing.
“So throw what you need into a bag,” I said again.
[1736] She wasn’t happy, but she went off to gather up some stuff. The game was starting. I didn’t know exactly who the other players were. I didn’t even know exactly what the game was. But I knew how to play. Opening move was I wanted them to feel like we were always one step behind.
“Should I go to work today?” Roscoe asked.
1708
Мы посмотрели всюду. В доме никого не было. Все цело. Все на своих местах. Ничего не украдено. Стереокомплекс на месте, телевизор на месте. Роско заглянула в шкаф. Служебный револьвер по-прежнему в кобуре на ремне. Она проверила ящики письменного стола и комода. В них никто не рылся, никто ничего не трогал. Выйдя в коридор, мы снова переглянулись. И тут я заметил то, что все же оставили незваные гости.
1709
В распахнутую входную дверь проникали косые лучи утреннего солнца, падавшие на пол. Я различил на паркете следы. Много следов. Несколько человек вошли в дверь и направились в гостиную. Следы обрывались у ковра в гостиной. Снова появлялись на деревянном полу в спальне. Возвращались через гостиную к входной двери. Их оставили люди, пришедшие с дождя. Тонкая пленка грязной дождевой воды, высохнув на деревянном полу, оставила едва различимые следы, но отчетливые. Я насчитал не меньше четырех ночных гостей. Вошедших и вышедших. Разобрал отпечатки, оставленные подошвами их обуви. Все были обуты в резиновые галоши. В такие же, какие носят зимой на севере.
Глава 16
1710
Ночью за нами приходили. Эти люди рассчитывали, что будет море крови. Они пришли со своим снаряжением. В резиновых галошах и нейлоновых комбинезонах. С ножами, молотком, мешочком гвоздей. Они собирались сделать с нами то же, что сделали с Моррисоном и его женой.
1711
Они открыли запретную дверь. Это была их вторая роковая ошибка. Теперь они могут считать себя трупами. Я буду охотиться на них и с улыбкой наблюдать за тем, как они умирают. Потому что, напав на меня, они как бы снова напали на Джо. Он больше не мог вступиться за меня. Мне был брошен второй вызов. Меня оскорбили второй раз. Тут дело не в самозащите. Я не мог допустить осквернения памяти Джо.
1712
Роско изучала следы. Классическая реакция. Отрицание опасности. Этой ночью к ней в дом пришли четыре человека, чтобы зверски с ней расправиться. Она это понимала, но не обращала на это внимания. Закрыла двери сознания. Решила проблему тем, что не стала ее решать. Неплохой подход, но пройдет немного времени, и Роско сорвется с натянутой над пропастью проволоки. А пока она внимательно изучала следы на полу своего дома.
1713
Эти люди проникли в ее дом, чтобы найти нас. Разделившись в спальне, они обошли весь дом. Снова встретились в спальне и ушли. Мы попытались найти следы на улице, но гладкий мокрый асфальт парил. Мы вернулись в дом. Никаких следов, кроме выломанного замка и едва различимых отпечатков галош по всему дому.
1714
Мы не обменялись ни словом. Я пылал гневом и наблюдал за Роско. Ждал, когда прорвется плотина. Она видела трупы Моррисонов. Я — нет. Финлей обрисовал мне детали. С меня хватило и этого. Финлей там был. Увиденное его потрясло. Роско тоже была там. Она видела то, что неизвестные собирались сделать с нами.
1715
— Так за кем же они приходили? — наконец спросила Роско. — За мной, за тобой или за нами обоими?
1716
— Они приходили за нами обоими, — сказал я. — Они решили, что в тюрьме Хаббл мне что-то рассказал. Решили, что я передал это тебе. Так что, по их мнению, сейчас нам известно все то, что знал Хаббл.
1717
Роско рассеянно кивнула. Отошла и прислонилась к двери черного входа. Уставилась на аккуратный садик, засаженный вечнозелеными растениями. У меня на глазах она побледнела. Ее охватила дрожь. Защитные рубежи рухнули. Она забилась в угол. Прижалась к стене. Уставившись в никуда, словно увидев что-то ужасное. Зарыдала так, будто у нее разбилось сердце. Я подошел и обнял ее. Крепко прижал к груди и держал так, давая ей выплакать страх и напряжение. Роско плакала долго. Жалобно всхлипывая, заливаясь горячими слезами. У меня промокла рубашка.
1719
Я знал, что должен успокоить ее своей уверенностью.
Страх никуда ее не приведет. Только высосет из нее все силы. Она должна научиться смотреть правде в глаза. Ей придется столкнуться с молчаливым мраком сегодня ночью. А также все последующие ночи.
1720
— А я жалею о том, что меня здесь не было, — решительно заявил я. — Тогда мы получили бы ответы на кое-какие вопросы.
1724
Я произнес это уверенным голосом. Как можно более убедительно. Как будто другой возможности просто не существовало. Роско посмотрела на меня. Я хотел, чтобы она увидела здоровенного силача, прослужившего в армии долгих тринадцать лет и умеющего убивать голыми руками. Ледяные голубые глаза. Я вложил в них все, что у меня было. Дал себе мысленную установку излучать неуязвимость, спокойствие, уверенность. Я использовал пристальный немигающий взгляд, которым в свое время усмирял пьяных морских пехотинцев. Я хотел, чтобы Роско почувствовала себя в безопасности. Я должен был отплатить ей за то, что она сделала для меня. Я не хотел, чтобы ей было страшно.
1725
— Для того чтобы меня одолеть, потребуется что-то получше четырех провинциальных громил, — сказал я. — Кого они пытаются обмануть? Я мешал с дерьмом гораздо более серьезных противников. Если эти подонки еще раз осмелятся сюда сунуться, их унесут на носилках. И еще я тебе скажу вот что, Роско: если кто-нибудь только подумает о том, чтобы сделать тебе больно, он умрет прежде, чем додумает до конца эту мысль.
1726
У меня получилось. Мне удалось ее убедить. Я хотел, чтобы она была бодра, крепка, уверена в себе. Усилием воли я заставил ее взять себя в руки. Это мне удалось. Поразительно прекрасные глаза Роско зажглись огнем.
1730
Роско нервно вздохнула. Оторвалась от стены. Попыталась храбро улыбнуться. Кризис миновал. Она пришла в себя.
1731
— А теперь нам надо поскорее убраться отсюда, — сказал я. — Нельзя торчать здесь неподвижными мишенями. Так что бросай самое необходимое в сумку.
1734
— Нет, — наконец сказал я. — Если мы починим замок, это будет означать, что мы его видели. А раз мы его видели, значит, мы знаем об угрозе. Пусть лучше наши враги считают, что мы ничего не знаем. Потому что в этом случае они в следующий раз не предпримут дополнительные меры предосторожности. Так что мы никак не отреагируем на случившееся. Притворимся, будто мы не видели выломанную дверь. Будем строить из себя невинных глупцов. Если наши враги примут нас за невинных глупцов, они потеряют бдительность. И в следующий раз их будет проще выследить.
1735
— Ладно, — сказала Роско.
Похоже, мои слова ее убедили не до конца, но она все же согласилась со мной.
— Так что набивай сумку, — повторил я.
1736
Роско без особой радости пошла собирать вещи. Игра началась. Я не знал, кто мои противники. Даже не имел понятия, в какую игру мы играем. Но я знал, как в нее играть. Первым делом я хотел убедить наших врагов, что мы все время отстаем от них на шаг.
— Мне сегодня идти на работу? — спросила Роско.