[1802] “What have you got for us?” Finlay said.
The tired man at the desk prepared to answer. Like preparing for a lecture. He picked up three files from his left and dropped them on his blotter. Opened the top one. Pulled out the second one and opened that, too.
[1803] “Morrison,” he said. “Mr. and Mrs.”
He glanced around the three of us again. Finlay nodded to him.
[1804] “Tortured and killed,” the pathologist said. “The sequence is pretty clear. The woman was restrained. Two men, I’d say, one on each arm, gripping and twisting. Heavy bruising on the forearms and the upper arms, some ligament damage from twisting the arms up her back. Obviously the bruising continued to develop from the time she was first seized until the time she died. The bruising stops developing when the circulation stops, you understand?”
[1805] We nodded. We understood.
“I’d put it at about ten minutes,” he said. “Ten minutes, beginning to end. So the woman was being held. The man was being nailed to the wall. I’d guess both were naked by then. They were in nightwear before the attack, right?”
[1806] “Robes,” Finlay said. “They were having breakfast.”
[1807] “OK, the robes came off early on,” the doctor said. “The man was nailed to the wall, technically to the floor also, through the feet. His genital area was attacked. The scrotum was severed. Postmortem evidence suggests that the woman was persuaded to swallow the amputated testicles.”
[1808] The office was silent. Silent as a tomb. Roscoe looked at me. Stared at me for a while. Then she looked back at the doctor.
[1809] “I found them in her stomach,” the doctor said.
Roscoe was as white as the guy’s coat. I thought she was going to pitch forward off her stool. She closed her eyes and hung on. She was hearing about what somebody had planned for us last night.
“And?” Finlay said.
[1810] “The woman was mutilated,” the doctor said. “Breasts severed, genital area attacked, throat cut. Then the man’s throat was cut. That was the last wound inflicted. You could see the arterial spray from his neck overlaying all the other bloodstains in the room.”
[1811] There was dead silence in the room. Lasted quite a while.
“Weapons?” I asked.
[1812] The guy at the desk swiveled his tired gaze toward me.
[1813] “Something sharp, obviously,” he said. A slight grin. “Straight, maybe five inches long.”
“A razor?” I said.
[1814] “No,” he said. “Certainly something as sharp as a razor, but rigid, not folding, and double-edged.”
“Why?” I said.
[1815] “There’s evidence it was used back and forth,” the guy said. He swished his hand back and forth in a tiny arc. “Like this. On the woman’s breasts. Cutting both ways. Like filleting a salmon.”
I nodded. Roscoe and Finlay were silent.
[1816] “What about the other guy?” I said. “Stoller?”
[1817] The pathologist pushed the two Morrison files to one side and opened up the third. Glanced through it and looked across at me. The third file was thicker than the first two.
[1818] “His name was Stoller?” he said. “We’ve got him down as John Doe.”
Roscoe looked up.
[1819] “We sent you a fax,” she said. “Yesterday morning. We traced his prints.”
[1820] The pathologist rooted around on the messy desk. Found a curled-up fax. Read it and nodded. Crossed out “John Doe” on the folder and wrote in “Sherman Stoller.” Gave us his little grin again.
[1821] “I’ve had him since Sunday,” he said. “Been able to do a more thorough job, you know? A bit chewed up by the rats, but not pulped like the first guy, and altogether a lot less mess than the Morrisons.”
“So what can you tell us?” I said.
[1822] “We’ve talked about the bullets, right?” he said. “Nothing more to add about the exact cause of death.”
“So what else do you know?” I asked him.
[1823] The file was too thick for just the shooting and running and bleeding to death bits. This guy clearly had more to tell us. I saw him put his fingers on the pages and press lightly. Like he was trying to get vibrations or read the file in Braille.
[1824] “He was a truck driver,” he said.
“He was?” I said.
“I think so,” the guy said. Sounded confident.
[1825] Finlay looked up. He was interested. He loved the process of deduction. It fascinated him. Like when I’d scored with those long shots about Harvard, his divorce, quitting smoking.
“Go on,” he said.
[1826] “OK, briefly,” the pathologist said. “I found certain persuasive factors. A sedentary job, because his musculature was slack, his posture poor, flabby buttocks. Slightly rough hands, a fair bit of old diesel fuel ingrained in the skin. Also traces of old diesel fuel on the soles of his shoes. Internally, a poor diet, high in fat, plus a bit too much hydrogen sulfide in the blood gases and the tissues. This guy spent his life on the road, sniffing other people’s catalytic converters. I make him a truck driver, because of the diesel fuel.”
[1827] Finlay nodded. I nodded. Stoller had come in with no ID, no history, nothing but his watch. This guy was pretty good. He watched us nod our approval. Looked pleased. Looked like he had more to say.
[1828] “But he’s been out of work for a while,” he said.
“Why?” Finlay asked him.
[1829] “Because all that evidence is old,” the doctor said. “Looks to me like he was driving a lot for a long period, but then he stopped. I think he’s done very little driving for nine months, maybe a year. So I make him a truck driver, but an unemployed truck driver.”
[1830] “OK, doc, good work,” Finlay said. “You got copies of all that for us?”
[1831] The doctor slid a large envelope across the desk. Finlay stepped over and picked it up. Then we all stood up. I wanted to get out. I didn’t want to go back to the cold store again. I didn’t want to see any more damage. Roscoe and Finlay sensed it and nodded. We hustled out like we were ten minutes late for something. The guy at the desk let us go. He’d seen lots of people rushing out of his office like they were ten minutes late for something.
[1832] We got into Roscoe’s car. Finlay opened the big envelope and pulled out the stuff on Sherman Stoller. Folded it into his pocket.
[1833] “That’s ours, for the time being,” he said. “It might get us somewhere.”
[1834] “I’ll get the arrest report from Florida,” Roscoe said. “And we’ll find an address for him somewhere. Got to be a lot of paperwork on a trucker, right? Union, medical, licenses. Should be easy enough to do.”
[1835] We rode the rest of the way back to Margrave in silence. The station house was deserted, apart from the desk guy. Lunch break in Margrave, lunch break in Washington, D.C. Same time zone. Finlay handed me a scrap of paper from his pocket and stood guard on the door to the rosewood office. I went inside to call the woman who may have been my brother’s lover.
1802
— Что у вас для нас? — спросил Финлей.
Усталый человек за столом приготовился отвечать. Как готовится к лекции преподаватель. Взяв из стопки слева от себя три папки, он бросил их на стол, раскрыл верхнюю, раскрыл вторую.
1803
— Моррисоны, — сказал он. — Мистер и миссис.
Врач снова посмотрел на нас. Финлей кивнул.
1804
— Убиты после предварительных истязаний, — продолжал патологоанатом. — Последовательность не вызывает сомнений. Женщину держали. На мой взгляд, двое, за руки, заломив их за спину. Сильные кровоподтеки на запястьях и руках, порваны связки. Несомненно, образование кровоподтеков продолжалось с того момента, как ее схватили, и до самой смерти. Вы понимаете, что после остановки кровообращения образование кровоподтеков прекращается?
1805
Мы кивнули. Нам было все понятно.
— По моим оценкам, это продолжалось десять минут, — сказал врач. — Десять минут, от начала до конца. Итак, женщину держали. Мужчину прибили гвоздями к стене. Полагаю, к этому моменту оба уже были раздеты донага. Перед нападением они были в нижнем белье, так?
1807
— Ладно, но халаты были быстро сняты. Мужчину прибили гвоздями к стене и полу, через ступни. Его гениталии подверглись ампутации. Мошонка была отрезана. Вскрытие позволяет предположить, что женщину заставили съесть отрезанные части тела.
1808
В кабинете стало тихо, как в гробнице. Роско посмотрела на меня. Долго не отрывала взгляд. Затем повернулась к врачу.
1809
— Я обнаружил их у нее в желудке, — наконец сказал патологоанатом. Роско побледнела как его халат. Мне показалось, она вот-вот рухнет вперед со стула. Закрыв глаза, она вцепилась в спинку. Только что ей рассказали, что собирались сделать с нами вчера ночью.
— И? — спросил Финлей.
1810
— Женщина подверглась истязаниям, — продолжал врач. — Отрезана грудь, изуродованы половые органы, перерезано горло. Затем перерезали горло мужчине — последняя нанесенная рана. Это можно определить по брызгам артериальной крови из его сонной артерии, наложившимся на все остальные пятна крови в комнате.
1811
В кабинете наступила мертвая тишина, продлившаяся довольно долго.
— Оружие? — спросил я.
1813
— Несомненно, что-то острое, — сказал он. Едва заметно усмехнувшись. — Прямое лезвие, дюймов пять длиной.
— Бритва? — спросил я.
1814
— Нет, — уверенно ответил он. — Определенно что-то очень острое, но жестко крепящееся на рукоятке, а не складывающееся, и двустороннее.
— Почему?
1815
— Есть свидетельства того, что им действовали в обе стороны. — Патологоанатом махнул рукой взад и вперед. — Вот так. Как нарезают филе лосося. Так резали грудь женщине.
Я кивнул. Роско и Финлей молчали.
1817
Отодвинув папки Моррисонов в сторону, патологоанатом раскрыл третью. Взглянул в нее и посмотрел на меня. Третья папка была более пухлая, чем первые две.
1818
— Его фамилия Столлер? — спросил врач. — У нас он значится как «неизвестный мужчина».
Роско подняла взгляд.
1819
— Мы направили вам факс, — сказала она. — Вчера утром. Его отпечатки пальцев имелись в картотеке.
1820
Патологоанатом порылся на захламленном столе. Нашел скрученный лист факса. Прочитал и кивнул. Зачеркнул на папке «Неизвестный мужчина» и написал «Шерман Столлер». Снова улыбнулся.
1821
— Он у меня с воскресенья, — сказал врач. — Понимаете, я успел с ним поработать. Правда, его обглодали крысы, но он не измочален в месиво, в отличие от первого трупа, и в целом сохранился гораздо лучше Моррисонов.
— И что вы можете нам сказать? — спросил я.
1822
— Вы насчет пуль, да? — переспросил патологоанатом. — Не могу ничего добавить, кроме того, что установлена точная причина смерти.
— А что еще вы смогли установить?
1823
Папка была слишком толстой для описания одних выстрелов, бега и смерти от потери крови. Определенно, у врача было что нам рассказать. Он прижал пальцы к странице, словно пытаясь уловить внутренние колебания или прочесть надпись шрифтом Бройля.
1824
— Он был водителем грузовика, — наконец сказал он.
— Вот как? — удивился я.
— Я так считаю, — уверенно произнес он.
1825
Финлей встрепенулся. В нем пробудилось любопытство. Ему нравилось наблюдать за процессом дедукции. Это его зачаровывало. Он был в восторге от моих рассуждений насчет Гарварда, развода, бросания курить.
— Продолжайте, — сказал Финлей.
1826
— Ну, хорошо, вкратце вот что, — сказал патологоанатом. — Я установил несколько весьма убедительных факторов. Работа сидячая, потому что мускулатура слабая, спина сгорбленная, ягодицы дряблые. Довольно огрубелые руки, в кожу въелись частицы дизельного топлива. Также частицы дизельного топлива в подошвах ботинок. Внутренние органы: плохое питание, повышенное содержание жиров, к тому же многовато гидроокиси серы в крови и тканях. Этот человек всю свою жизнь проводил на оживленных магистралях, нюхая автомобильные выхлопы. Из-за дизельного топлива я бы сказал, что он был водителем грузовика.
1827
Финлей кивнул. Я тоже кивнул. Столлер поступил в морг без документов, без истории болезни, вообще без чего бы то ни было кроме часов. Этот врач знал свое дело. Он с удовлетворением отметил наши одобрительные кивки. Похоже, ему еще было что нам сказать.
1829
— Потому что все следы старые, — пояснил врач. — У меня получается, он шоферил очень долго, но затем перестал. На мой взгляд, в последние девять месяцев, быть может, год он почти не сидел за рулем. Так что это водитель грузовика, но оставшийся без работы.
1830
— Отлично, док, замечательная работа, — похвалил его Финлей. — У вас есть для нас копия всего сказанного?
1831
Врач протянул пухлый конверт. Финлей его взял. Мы встали. Мне хотелось выйти. У меня не было желания снова отправляться в холодильник. Почувствовав это, Роско и Финлей кивнули. Мы поспешно вышли на улицу, словно куда-то опаздывали. Врач проводил нас взглядом. Он насмотрелся на людей, поспешно выходивших из его кабинета, словно куда-то опаздывающих.
1832
Мы сели в машину Роско. Финлей открыл пухлый конверт и достал бумаги относительно Шермана Столлера. Сложил их и убрал в карман.
1833
— Пока что это принадлежит нам, — сказал он. — Быть может, они нас куда-нибудь приведут.
1834
— Я запрошу данные об аресте Столлера из Флориды, — сказала Роско. — И мы выясним его адрес. За профессиональным водителем остается длинный бумажный след, ведь так? Профсоюз, медицинская страховка, лицензия. Надеюсь, это будет достаточно просто.
1835
Оставшуюся часть пути до Маргрейва мы ехали молча. В полицейском участке не было никого, кроме дежурного сержанта.
В Маргрейве обеденный перерыв, в Вашингтоне тоже обеденный перерыв. Один и тот же часовой пояс. Достав из кармана клочок бумаги, Финлей протянул его мне, а сам остался сторожить у дверей кабинета, отделанного красным деревом. Я снял трубку, чтобы позвонить женщине, вероятно, бывшей возлюбленной моего брата.