Как задолго до него Аввакум и много веков спустя - Мильтон, Павел на свой лад пытается «пути Творца пред тварью оправдать»[13], утверждая, что Божья праведность и справедливость (dikaiosyne theou) ныне полностью явлена в благовествовании. Главное доказательство праведности Бога: Он отдал в жертву Иисуса Христа, именно «к показанию правды Его в настоящее время» (Рим 3:25-26). Помимо всего прочего, Евангелие представляет собой оправдание Бога. Само собой, свидетельство о праведности Бога подразумевает нечто большее, нежели общее заявление о Его неколебимой этике: для Павла благовествование о Божьей справедливости становится также силой, «силой Божьей ко спасению» (1:16), милостиво избавляющей человечество от оков греха и смерти[14].
Но за этой торжествующей нотой у Павла внезапно появляется контрастный тон, когда он выносит приговор падшему человечеству: «Ибо открывается гнев Божий с неба на всякое нечестие и неправду человеков, подавляющих истину неправдою» (1:18). Греческое слово, переведенное в «Новой пересмотренной стандартной версии» как «wickedness», то есть «неправда» (adikia), - в 1:18 оно для пущей выразительности повторено дважды - воспринимается как антоним «праведности» (dikaiosyne). Лучше перевести это слово как «неправедность», чтобы не упустить из виду намеченный апостолом контраст: праведность Бога проявляется в Его гневе на неправедность людей. Дальнейшее рассуждение (1:19-32) поясняет, иллюстрирует и развивает мысль о неправедности людей. Главным образом «неправда» заключается в принципиальном отказе чтить Бога и благодарить Его (1:21). Бог явственно обнаружил свою «власть и божественную природу» в тварном мире (1:19-20), но род человеческий в целом пренебрег таким свидетельством и обратился к идолопоклонству (1:23). Гениальность Павла обнаруживается в том, что он не поддался соблазну представить каталог грехов как причину отчуждения человечества от Бога - нет, он добирается до источника проблемы: все извращения начинаются с того, что тварь взбунтовалась против Творца (1:24-31). Эрнст Кеземан комментирует это так: «Павел парадоксальным образом меняет местами причину и следствие: этические извращения не вызывают Божий гнев, а сами вызваны им»[15].
Для пущей убедительности Павел напоминает, что люди сознательно восстают против Бога и не могут оправдаться своим неведением. Здесь очень важно построение аргументации: неведение тоже оказывается последствием изначального бунта человека против Бога. Поскольку люди не признали Бога, «они осуетились в умствованиях своих, и омрачилось несмысленное их сердце» (1:21; ср. 2 Фес 2:10-12). Павел не рассматривает индивидуальные случаи - каждый ли человек сперва познал, а затем отверг Бога - нет, он мыслит мифо-историческими категориями и обвиняет род человеческий в целом. Весь пассаж - это «история всеобщего грехопадения по Павлу»[16]. Как сформулировал Кеземан, «согласно апостолу, история определяется первородным грехом бунта против Создателя, каковой грех повторяется и распространяется на всех»[17]. Этот текст не сводится к полемическому обличению некоторых языческих грехов - это диагноз общего состояния человечества. Различные виды дурного поведения, перечисленные в стихах 24-31, суть симптомы единой болезни человечества как целого. Все отвернулись от Бога, а потому «как иудеи, так и эллины, все под грехом» (3:9).
Павел утверждает, что гнев Бога против падших созданий находит парадоксальное выражение: Бог предоставляет людям свободу следовать избранным путем, оставляет их во власти их заблуждений.
Называя себя мудрыми, обезумели и славу нетленного Бога изменили в образ, подобный тленному человеку, и птицам, и четвероногим, и пресмыкающимся, - то и предал их Бог в похотях сердец их нечистоте, так что они сквернили сами свои тела. Они замени ли истину Божию ложью и поклонялись, и служили твари вместо Творца... (Рим 1:22-25).
Эти и дальнейшие фразы, в которых трижды повторяется рефрен «предал их Бог» (1:24, 26, 28), повторяют и оттачивают основную мысль Павла: в конечном счете идолопоклонство оскверняет и язычника, и то, чему он поклоняется. Божий суд попускает до конца раскрыться парадоксу греха: потребность твари прославлять саму себя приводит к самоуничижению. Нежелание чтить Творца ведет к бессмысленному искажению творения.