Все израильтяне имеют долю в грядущем мире, ибо написано: «Весь Твой народ станет праведным и унаследует землю навеки; ветвь, Мною посаженная, произведение Моих рук, чтобы Меня славили»[13].
В Рим 11 мы видим, сколь близко Павлу традиционное представление иудаизма о верности Бога Своему Завету с Израилем. В то же время представления апостола об эсхатологическом спасении Израиля принципиально отличается от учения раввинов. Чтобы определить это расхождение, вчитаемся в Рим 9-11.
Текст Рим 11:26а очень любят комментаторы, приписывающие Павлу теорию двух заветов, согласно которой Завет, данный на Синае, сохраняет сотериологическое значение для евреев, а новый Завет во Христе предназначен исключительно для язычников[14]. Подобная интерпретация проходит мимо сложной, даже мучительной, диалектики Рим 9-11. Если бы Павел попросту считал, что евреям дан Моисей, а язычникам - Иисус, он бы так прямо и сказал. Адекватная экзегеза должна поместить Рим 11:26 в более широкий контекст всего Послания.
В целом Послание к Римлянам посвящено двум основным проблемам:
Распространяется ли милость Божья на язычников, не соблюдающих предписания Торы? Павел отвечает: безусловно, да. Праведность Бога ныне открылась в Иисусе Христе помимо Закона. Евангелие «силы Божьей ко спасению» адресовано «во-первых, Иудею, потом и Еллину» (1:16).
Если Бог милостью Своей принимает язычников, не требуя обрезания и соблюдения Закона, означает ли это, что завет, с Израилем отменен? На этот вопрос, который обсуждается в Рим 9-11, Павел с еще большей уверенностью, нежели на первый, отвечает: те genoito, ни в коем случае! «Бог верен, а всякий человек лжив» (3:4). Пафос Послания именно в этой страстной защите верности Бога Израилю вопреки столь очевидной неверности народа (3:3).
Различные группы христиан в Риме, вполне вероятно, спорили о том, какое место отводится евреям в Божьем замысле[15]. Из сообщения римского историка Светония нам известно, что в еврейской общине Рима начались столь серьезное беспокойство и внутренний раздор, что император Клавдий в 49 году н.э. изгнал всех евреев из города. Светоний пишет: беспорядки произошли impulsore Chresto, «по побуждению Хреста[16]». Весьма похоже, что это имя представляет собой искаженное написание имени Христа и что раздоры среди евреев начались в связи с попытками христианской проповеди в синагогах (см. аналогичные сообщения о беспорядках и народных волнениях в других городах в Деян 13:44-50, 17:1-9). В 54 н.э., после смерти Клавдия, евреям разрешили вернуться в город. Их возращение, по всей видимости, повлекло за собой конфликты между языкохристианами, остававшимися в Риме в этот пятилетний промежуток времени, и вернувшимися евреями, как христианами, так и нехристианами[17]. Хотя Павел не рассматривает эту конкретную ситуацию (как мы знаем, к моменту написания этого письма Павел еще не ездил в Рим), его Послание провозглашает «силу Божью ко спасению всякому верующему, во-первых, Иудею, потом и Еллину».
Начнем обсуждение с Рим 9. Только что Павел заявил, что попреки всем страданиям века сего никакая тварь «не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем» (8:39). Но как же Израиль, неверующий Израиль, отказавшийся признать Иисуса? Включен он в это «нас» Павла или исключен из него? Помещает ли неверие израильтян за пределы любви Божьей? Поначалу кажется, будто Павел опасается именно такого исхода. Ведь он пишет:
Великая для меня печаль и непрестанное мучение сердцу моему: я желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих, родных мне по плоти, то есть израильтян, которым принадлежит усыновление и слава, и заветы, и законоположение, и богослужение, и обетования; их отцы, и от них Христос по плоти, сущий над всем Бог, благословенный во веки, аминь. (9:2-5).
Но несмотря на былую славу и такие преимущества. Израиль не принял Евангельскую весть, отвернулся от Божьего Помазанника, своего же наследия. Трагическая ситуация причиняла Павлу «великую печаль», он готов был бы отказаться от собственного спасения, быть отлученным от Христа ради своего народа. И это желание - невероятное, неисполнимое - не просто риторический жест, оно свидетельствует о том, как глубоко проникло к душу Павла основание христианской этики - «подражание Христу». Вот как следует христианам относиться к людям иной веры: не превращать их в объект отчуждения и ненависти, а изливать на них самоотверженную любовь, подобно тому, как Христос изливает жертвенную любовь на грешный, погибающий мир. И вопреки страстному желанию Павла большинство его сородичей-евреев по-прежнему отвергает Евангельскую проповедь.
[15]
Послание к Римлянам - единственное из писем Павла, не адресованное конкретной общине или нескольким общинам. Здесь адрес более расплывчатый: «Всем находящимся в Риме возлюбленным Божьим призванным святым». Некоторые комментаторы выдвигали предположение, что это обращение отражает определенную ситуацию: в Риме не существовало единой «церкви», а было несколько общин с домашними церквами, между которыми существовало некоторое напряжение (водораздел обозначен в Рим 14). Вполне вероятно, что эти общины разделялись также по принципу еврейского или языческого происхождения верующих.
[17]
См. Wolfgang Wiefel «The Jewish Community in Ancient Rome and the Origins of Roman Christianity* in Donfried, 1991, 85-101.