Следует сказать еще о составе самих провинций. Внутри каждой из них авторы источников выделяют многочисленные «сеньории», или «маркизаты», «дистрикты», правители которых подчинялись правителю провинции. На периферии провинции эти местные правители чувствовали себя весьма самостоятельными, меняли своих «сюзеренов», а иногда становились в прямую зависимость от Маниконго. Можно полагать, что они являлись вождями мвил и что «сеньории» представляли собой те же самык «нси» — земли, которые в Лоанго составили провинции (но в структуре Конго Лоанго уже само являлось бы провинцией). Если принять такую версию, то тогда весь процесс распада Конго не будет казаться столь хаотичным, каким он представляется до сих пор.
С той поры как португальцы проникли в Конго, политическая обстановка там никогда не была стабильной. Страну постоянно сотрясали междоусобные войны. Борьба за верховную власть, которой способствовали интриги португальцев и в которую были втянуты правители провинций; раскол внутри самих провинций; отпадение от Конго полузависимых земель; полное падение авторитета верховной власти — таков в самом общем виде ход исторических событий на протяжении XVI–XVIII вв. Во второй половине XVIII в. один из европейцев пишет: «В настоящее время король Конго очень беден, и его вассалы ему едва подчиняются или не подчиняются вовсе, и каждый держит себя как абсолютный господин»[582]. А его современник, пытаясь описать территориальное деление Конго, насчитал там четыре «королевства», управляемых родичами «короля», и 22 провинции[583].
К XIX в. Конго попросту рассыпалось. От него остался лишь район вокруг Мбанза-Конго. Об этом периоде, вплоть до конца XIX в., нет почти никаких известий. Когда после образования колоний европейцы появились на территории бывшего Конго, они обнаружили там только россыпь кланов. Лишь при более внимательном рассмотрении можно было обнаружить, что они группируются в некие социальные сгустки. Несомненно, это и были остатки мвил. Следует думать, что Конго, в конце концов, распалось на свои базовые компоненты — на мвилы. (В этом смысле можно полностью присоединиться к мнению Э. Фелгаша, что Конго представляло собой объединение мвил.) Но и мвилы в то время уже не являлись целостными структурами: внутри них шло обособление отдельных кланов и ослабевала власть над ними коронованного вождя (т. е. шел тот же самый процесс, что и в «нси» на берегу Лоанго).
Столь подробно на процессе распада Конго и структурных преобразованиях в общественном устройстве мы останавливаемся не случайно. Эти вопросы, как представляется, прямо связаны с историей происхождения этнонима «баконго» (конго).
Этот этноним, всего вероятнее, имеет довольно позднее происхождение[584]. Авторы источников XVI–XVIII вв. обходились в своих описаниях вообще преимущественно без местных этнонимов как таковых, а население, проживавшее на территории Конго, называли «туземцами», «черными» или же «конгами» (os congos и т. п.). В то же время в их сочинениях встречается название «ашиконго», которое якобы относится только к потомкам первопришельцев в Конго[585]. Однако в конце XIX — начале XX вв. этноним «баконго» был зафиксирован в качестве самоназвания у населения большого района на левом берегу Конго, а остальные жители левобережья, хотя и имели собственные названия, вместе с тем признавали себя «баконго».
Каким образом могло возникнуть и на чем должно было держаться сознание единства у столь обширной общности, что она вряд ли имела представление о своих границах и о своем составе? Когда могла сформироваться идея единства, если на протяжении, по крайней мере, двух предыдущих столетий все события в стране как будто бы определялись сепаратистскими тенденциями? И почему этноним «баконго», достаточно абстрактный, сохраняется до сих пор, тогда как этнонимы более низкого уровня — следы от прежних провинций, казалось бы, более близкие и чаще употребляемые, — уже на грани исчезновения?
Обычно считается, что самоназвание возникает при наличии оппозита. Но в случае с Конго отсутствовала прямая, очевидная антитеза[586]. Политическое влияние Конго во времена его расцвета на юге выходило далеко за пределы Нижнего Конго, а на севере охватывало почти полностью все правобережье. Что касается этнических различий, то они, как уже говорилось, тоже нарастали лишь постепенно. Антитеза была опосредствованной и крылась она в области идеологии.
582
584
Во всяком случае такие формулировки, как «народ баконго, основавший государство Конго» (см., например:
586
Мы не принимаем в данном случае во внимание такие периферийные контакты, как региональная торговля с глубинными областями, поскольку сами по себе они были не способны оказать глубокое и устойчивое воздействие на самосознание такой огромной массы населения.