Сложившееся положение можно объяснить несколькими причинами. Во-первых, преобладавшая до недавнего времени в науке концепция племени и споры, разгоревшиеся вокруг нее в последние десятилетия, отвлекали специалистов от постановки вопросов сугубо этнического характера, создавая иллюзию того, что они автоматически решаются в русле концепции племени. Во-вторых, изменения, вызванные внешними контактами и, прежде всего, европейской колонизацией, в той или иной мере повлияли на традиционную этническую структуру и существенно осложнили ее изучение. В-третьих, и сам этнос, и этнические процессы, происходившие у охотников и собирателей, настолько отличались от привычных европейцам, что исследователи далеко не сразу осознали их специфику и долго пытались описывать их в привычных категориях, значительно модернизируя представшую перед ними картину. Все эти факторы действуют и поныне, затрудняя задачу исследования ранних этапов этнической истории человечества. Тем не менее, накопленные наукой материалы позволяют максимально приблизиться к ее решению. Речь идет, прежде всего, о данных австраловедения, сопоставляя которые с данными, происходящими из других отдаленных уголков нашей планеты, некоторые авторы пытаются в общих чертах реконструировать образ жизни и социальную организацию людей эпохи позднего плейстоцена[132].
В австраловедении до сих пор широко применяется термин «племя», в который вкладывается зачастую и этническое содержание. Однако вот уже более 20 лет среди австраловедов идет спор о понимании этого термина и рамках его применения. Начало этому спору положили работы Л. Шарпа[133] и Р. Берндта[134], показавшие, что та категория, которую обычно имеют в виду, используя термин «племя», применима далеко не ко всем этническим группам австралийцев. С особой силой дискуссия разгорелась на специально посвященном данной проблеме симпозиуме под названием «Экология, территориальная организация и процесс в аборигенной Австралии», проходившем в 1973 г. в Австралийском национальном университете[135]. Чтобы лучше понять суть дискуссии, имевшей прямое отношение к вопросу о первобытном этносе, необходимо остановиться на проблеме племени, как она представляется по австралийским материалам Указанная проблема более или менее полно уже неоднократно рассматривалась такими крупными специалистами, как А. Элкин[136], К. Берндт и Р. Берндт[137], и если приходится возвращаться к ней вновь, так только потому, что эти ученые не пытались проанализировать проблему «племени» в этническом аспекте, да и вообще по мере возможности избегали этнической проблематики.
В настоящее время в нашей науке всеобщее признание получила та характеристика этноса, которую дал Ю.В. Бромлей: «Этнос в узком смысле слова в самой общей форме может быть определен как исторически сложившаяся совокупность людей, обладающих общими, относительно стабильными особенностями культуры (в том числе и языка) и психики, а также сознанием своего единства и отличия от других таких же образований»[138]. Из этого определения и будем исходить при решении вопроса о том, что собой представлял этнос у аборигенов Австралии и был ли он у них вообще.
Под племенем[139] в австраловедении обычно понимается социальная группа, занимающая определенную территорию и обладающая определенными правами на ее хозяйственное и ритуальное использование, отличающаяся особым языком или диалектом, члены которой связаны фактическим или фиктивным родством. По мнению некоторых авторов, размер племени в среднем составляет примерно 450–500 человек. В определение племени включаются и следующие характеристики: особый комплекс ритуалов и верований, а также обычаев и правил, регулирующих поведение членов племени; высокая степень эндогамии; вера в общее происхождение; племенное самосознание, выражающееся, прежде всего, в самоназвании племени. Правда, в каждом конкретном случае для вычленения племени используются не все, а лишь некоторые из приведенных характеристик[140]. Вот, например, как описывал племя курнаи А. Хауитт: «Диалектные различия между удаленными друг от друга кланами, военные стычки между ними, наличие четких границ охотничьих угодий — все эти различия не имели значения перед лицом того факта, что все население — курнаи. Оно говорило на одном языке, было пронизано тесными взаимоотношениями, имело одни и те же корробори и песни, принесенные из земли предков, было связано вместе единой церемонией инициации. Центральная идея у курнаи заключалась в вере в происхождение от одного предка. Все это предполагает сильную изоляцию племени»[141]. Таким образом, для первых австраловедов никакой особой проблемы не было: племя мыслилось как четкая устойчивая категория. Исследования, проведенные впоследствии, показали, что это представление об австралийском племени весьма далеко от действительности.
132
133
134
136
140