В то же время на предшествующих стадиях общественного развития — в обществе доклассовом, и даже в раннеклассовом, роль потестарной или раннеполитической надстройки в этнических процессах была относительно более важна, чем позднее поскольку потестарно-политические структуры такого общества служили как этноконсолидационными, так и этнодифференцирующими факторами первостепенной важности.
Можно говорить о разных линиях или разных уровнях связи, существующих между этносом в узком смысле, т. е. «этникосом», по определению Ю.В. Бромлея[338], и потестарно-политической структурой общества. Прежде всего, этническое и потестарно-политическое развитие связаны общей материальной основой функционирования общества, как самовоспроизводящейся системы, — общественным производством. В конечном счете именно оно определяет уровни и этнического, и потестарно-политического развития. Но производство немыслимо вне определенных форм организации, вне социальных институтов. Именно поэтому этникос превращают в этносоциальный организм как раз такие институты, и этим объясняется выполнение ими роли структурообразующих форм этноса, как определенной формы исторической общности людей.
Непосредственно из потребностей общественного производства вытекает и существование еще одного уровня связи между потестарно-политической структурой и этнической общностью: территориального. По-видимому, регулирование в той или иной форме использования территории, на которой находится определенная человеческая общность, организация этой территории, по выражению французского исследователя Ж. Баландье[339], в какой-то степени необходимы даже на самых ранних этапах истории человеческого общества. Собственно, это и есть уже упоминавшаяся только что форма «социально-территориальной организации» по В.И. Козлову. Здесь, пожалуй, стоит еще заметить, что было бы, по-видимому, неправомерно абсолютизировать тезис П.И. Кушнера о том, что «образование народностей не имело никакой связи с естественными, т. е. географическими рубежами»[340]. Если это положение абсолютно справедливо для народностей «вторичных»[341], то далеко не столь неоспоримым оно представляется в применении к «первичным» народностям, возникающим в ходе разложения первобытнообщинного строя. И менее пригодно оно в категорической форме для этнических общностей доклассового уровня. В конце концов, преодоление естественных границ находилось в прямой зависимости от материально-технического уровня развития производственной базы того или иного общественного организма. А это означало максимально возможное в данных условиях повышение эффективности общественного производства как необходимое условие. И именно поэтому так важна была организация территории даже для ранней первобытности.
В период же перехода к производящему хозяйству роль такой организации становилась еще более важной. Особенно заметно это бывало тогда, когда соседствовали и вступали в контакты человеческие общности с разным типом хозяйства, чаще всего представлявшие производящую и непроизводящую экономику: с одной стороны — охотники и собиратели, с другой-земледельцы. И уж тем больше возрастало значение организации территории в тех случаях, в которых такие разные общности бывали вынуждены занимать и использовать одну и ту же экологическую нишу[342]. Причем как раз в таких случаях особенно ясно проявлялась ограничивающая роль естественных рубежей.
Н.Н. Чебоксаров, полемизируя с В.И. Козловым, относит определенные формы социально-территориальной организации к числу признаков лишь этнических общностей «самого конца первобытнообщинного строя и в еще большей мере эпохи классового общества»[343]. Если даже согласиться с этим мнением, то и тогда люди, находящиеся в реальных хозяйственных связях на определенной территории (по определению самого Н.Н. Чебоксарова)[344], нуждаются в каких-то организационных рамках для осуществления таких хозяйственных связей. Именно эти рамки и обеспечивает в числе прочего социальная структура общества.
Но социальная структура в целом может в определенном смысле рассматриваться, как структура власти, существующая в данном общественном организме[345]. Оправданность подобного взгляда на вещи вытекает из того, что речь идет о необходимости управлять обществом, что неизбежно связано с властью и отношениями властвования, об организации этого процесса, а, следовательно, — и о соответствующей организационной структуре, т. е. сначала организации потестарной, а впоследствии — политической. Потестарная и политическая организация как раз и обеспечивает регулирование функционирования общества как самовоспроизводящейся системы.
338
339
340
342
См.: