Меня привели в порядок. Хотя я и чувствовала ужасную слабость, но, как видишь, осталась жива.
Через два дня фотограф принес фотографии. Я чуть не разрыдалась: никаких цветов, — черно-белые фотографии. Я на них выглядела то ли — как Тутанхамон, то ли — как модель Джакометти.
— Покажи.
Я достала желтый пакет с фотографиями и протянула Сашке.
— Да, Ленок, это неплохо, но в портфолио ты их вставить не можешь. Ну и страшна же ты здесь! Как так можно было снимать, чтобы получились такие огромные ступни ног?! Нет, это надо уметь. Он что, начинающий, да?
— Нет, не начинающий. Он даже где-то получил премии, но моделей снимать не любит. Он сказал Катрин, что есть только одна модель, с которой он может работать, это — я, так как я — артист, а не красивая дверная ручка. Говорит, что переснимал всех баб у Золи и у «Вулемины», и ни одна из них не могла ответить его требованиям. Я ответила. Наверное, именно поэтому он подбросил мне эту подлость. Не знаю, что ты думаешь, а я считаю это просто хамством. Он оправдывался и говорил, что зарубил все цветные пленки, но я-то здесь при чем? И Шанту бедняжку жалко, она тоже работала во французском поте лица своего. И за все это мы получили дурацкие фотографии. Я с ним больше не разговариваю и видеть его не хочу. Он меня просил прийти посниматься, но черта с два он у меня что-нибудь теперь получит!
Сашка продолжал переворачивать пластиковые страницы. Иногда он молчал, но лишь для того, чтобы заворчать на следующей:
— Все равно, лучше, чем я, тебя никто не снимает, — серьезно заявил он. — Здесь — свет поставлен неправильно, здесь — кусок руки отрезан…
— Ладно, не все фотографии плохи. А если слушать тебя, то выходит, что снимать умеешь ты один, а все остальное нью-йоркское население зря переводит пленку.
— Правильно, никто из них снимать не умеет…
Я затянулась сигаретой:
— Знаешь, я сегодня обошла большое количество каких-то офисов в надежде получить работу.
— Ну и что?
— Ничего. Все смотрят, как на диковинку, говорят, что все, что я делаю, интересно, но слишком sophisticated[40]. Катрин говорит, что мне надо отказаться от желания делать искусство и пора начать делать коммерческие вещи. Вся беда заключается в том, что, когда я начинаю работать с фотографом, я подаю ему свои идеи, а он, как дурак, их и подхватывает. Мне надо заткнуться и молчать, — как делают все остальные, — я же начинаю в воздухе рисовать картины. А за эти картины никто и копейки не заплатит. Как и за мои стихи — хоть и красиво, но бесполезно.
— Твоя Катрин — Спиноза. Что ты вечно связываешься со всякими идиотками и неудачниками?!
— Ладно, это к делу не относится. Она где-то права. Вчера прихожу к одному. У него в приемной полно народу. Все явились, зная, что есть работа. Когда же вошла я, он воскликнул: «Елена, приходи на следующей неделе, давай снимем что-нибудь сумасшедшее». Я рассвирепела и ответила, что самое сумасшедшее, что я могу сделать с ним, — это деньги. Он посмотрел на меня, как и впрямь на ненормальную. Рожа у него вытянулась. Он ничего не ответил. — Так что, есть какие-нибудь предложения и соображения по этому поводу?
— Я считаю, что тебе нужно выйти замуж.
— Ты что же, думаешь, что я совсем конченый человек? Женись сам, а я у тебя буду занимать деньги (без отдачи, конечно).
— Я могу жениться, но только на молодой и на миллионерше. Вопрос, — где найти.
— Позвони по телефону, сейчас придет. Ты, Сашка, сам настолько ленив, что не можешь набрать номер телефона. Красавицы с миллионами тоскуют по твоей физиономии и атлетической фигуре. Ты же — металл, гранитная глыба. А какой-то там хуй на колесиках — раз, и составит ее и свое счастье. Посмотри на себя: красный платочек на шею повязан. Ничего, что не очень свежий, зато оттеняет бледность лица и хорошо идет в контрасте с черными волосами.
Сашка поправляет платок:
— Не нравится?
— Почему не нравится? Сказала же, что нравится. Ты напоминаешь мне моего старшего пионервожатого Лешку…
Как-то раз родители отправили меня в пионерский лагерь. Это на их языке называлось «сжиться с коллективом». Я приехала в этот дурацкий лагерь с клетчатым американским чемоданом, в котором было невероятное количество кружевных ночных рубашек, пластинки с твистом и шейком, жевательная резинка и сигареты «Мальборо».