Толстому[53],другу в жизнизме
Константину Кузьминскому[54]
53
Толстый
54
Кузьминский К. К.
жила я странной молчаливой
в свой мир уйдя так глубоко
что даже мудрые сивиллы мне приносили молоко
и вот однажды в полдень детства
я вдруг увидела тебя
расхохоталась от соседства
и от пролитого вина
то было лето
в это лето я научилась друг летать
и с криком я люблю поэта
зажмурив слово благодать.
не ожидая никакого зла зовете сфинкса чтобы съесть козла
зовете барыню а с ней и речку без одежд
зовете семь иль семьдесят надежд
зовете ветер светлую грозу
и тонконогую Марину-егозу
ее безрукий носовой платок
и выцветший от солнца городок
вас ничего не бесит не тревожит
живете вы как на душу положит
с утра осмотрите владения и баню
под вечер влюбитесь в хорошенькую Таню
построя с ней все планы на луне
вы понимаете что не в своем уме
потом все скроется
вы смотрите из ложи
лорнет и лорд
на сцене в шелк прохожий
ленивых рук божественный хлопок
и разговор о стиле belle epoque
от скуки улыбнетесь пару раз
ваш профиль горделив
он лучше чем анфас
стакан холодного душистого вина
в машине вертите вы ручку от окна
кивнете головой и улыбнетесь тихо
пейзаж как мягкая крольчиха
и чей-то мальчик вам целует руку
и в поцелуе том вы видите не скуку
вполне созревший интерес
в тринадцать лет в нем пробудился бес
беседуя с послом о землянике
вы ночью позвоните Эвридике
наговорите вредных слов любви
наутро письма с птичкою киви
все хорошо все просто
ваша тень идет покорно с вами на постель
лицо оставив и открыв глаза
вы ждете грома чудится гроза
и ветер в тонконогую Марину
и зверь лесной
с свистящим «с-с-с…»
блаженно лижущий малину.
лето летательного аппарата
тихо прошло в пыли
забытый судьбой на даче
вдруг поднимался один и летал
лето мечтательной русской и вовсе лишь грусть была
в жаркие дни спала
а к вечеру выходила в пространство
и нюхала то ли душистый белый табак-цветы
то ли жизнь
ее упрекали в притяжении к земле
она плакала говорила что больше не будет
и все же ходила
ходила она в пыль
и долго разговаривала с летательным аппаратом
они подружились от зажиточной ненужности в этой
жизни
впрочем верили в переселение душ
и даже шутили
а что если после
летательный аппарат станет мечтательной русской
а русская летательным аппаратом
от такого буддийского будущего долго смеялись
но про себя с ужасом думали а вдруг…
ни один из них не упрекал другого в прошлом
хотя знали друг о друге все
иногда летательный аппарат жаловался на холод
что она приносит с собой
и тогда она сковыривала с него и без того облупившуюся краску
он ворчал с просьбой не бить красоту
она же руку подносила к лицу
и царапая ногтями висок
показывала один и другой волосок — седые
видишь как дело пошло
но он уж не слушал и говорил о другом
решительное время заставило принять слова
ясность
вывод
и еще очень длинное
кульминационный момент
в этот вечер она пришла в белых кружевных чулках
а он тщательно проверил мотор
никто теперь упрекнуть не может что я лишь только
ходила
летательный аппарат молчал он чувствовал себя мужем
галантно предложив сесть в середину своего тела
и навсегда оторваться от этой земли
полетел
она хохотала и целовала его везде с истеричной
нежностью пухлых губ
вернуться
вернуться