Я бегу по студиям фотографов и безропотно жду своей очереди в ряду таких же американских девочек — достать работу необходимо. У меня доллар в кармане, а мне нужно ехать еще в пять мест, правда, я научилась очень быстро бегать на своих двоих. Но иногда концы были совсем разные, и часто я опаздывала. Кто-то позвал меня по имени, и я увидела Мелинду, девочку из моего агентства. Мелинда всегда снималась в итальянских фильмах в образе древнеримских рабынь, у нее была большая грудь и узкие бедра, но ее участь как модели была уже предрешена — ее почти не снимали.
— Хай, Мелинда!
— Хай! Ты знаешь, о чем идет здесь речь? Кажется, нужны руки, не понимаю, что я здесь делаю, Элена, покажи свои руки, у тебя потрясающие руки (при этом она протянула мне свою — невыразительную руку с короткими ногтями), не понимаю, Элена, что я вообще делаю в этом бизнесе, сниматься я не умею. Сравни свое портфолио[16] и мое, работы нет, я думаю, что уйду. — При этом она тяжело вздохнула.
— Мелинда, увидимся, мне надо идти, — и я вошла к очередному фотографу.
Почти что ко всем фотографам у меня ненависть: почему я должна понравиться этому уроду, почему он должен решать, подхожу я ему или нет, — всю жизнь командовала парадом я. Я никогда не любила фотографироваться, моя философия по этому поводу напоминала философию диких массаев — миф об украденной душе. Я могу кокетничать с кем угодно, но не с фотографами, это для меня низшая раса, я понимала, что эта глупая ослиность ни к чему хорошему не приведет, но изменить я себя не могла. При современной технике фотограф претендует быть художником. Вершина — открытки всемирно известного Дэвида Хамильтона. Я понимаю фотографию и люблю ее, иногда я рассматриваю книги так называемых корифеев — Хэльмута Ньютона и Даяны Арбус. Но когда в галерее Мальборо была выставка Ньютона, то для меня это был провал не Мальборо, а Ньютона. Я не хочу сейчас говорить о концептуальных фотографических выставках в галерее Кастелло, это другой объект. И другой зал.
— Как тебя зовут?
— Елена. А тебя?..
Фотограф смотрит на меня, как на сумасшедшую, наверное, предполагается, что я должна знать его имя.
— Я могу посмотреть твое портфолио?
Я протягиваю.
— Могу я посмотреть твое?
Он изумлен, но все же дает мне свое, при этом плетет что-то о его неполноте, так как какие-то фотографии в другом месте. Те же самые истории плетут и модели — о потерянных в самолетах портфолио. Узнав, что я русская, удивляется еще больше. Не зная, что спросить, задает дурацкий вопрос:
— А у вас здесь есть русская еда?
— Что вы имеете в виду? Икра и водка?
— Разве икра и водка — это русская еда?
Господи, говорю я сама себе, как низко я пала, что вынуждена общаться с подобными субъектами. Он смотрит мои руки:
— У вас красивые руки, но если у вас есть карта, то оставьте.
Я медленно свирепею, бросаю свое «бай» [17] в воздух и выхожу вон. Мелинда выпячивает грудь вперед и проходит к нему в комнату. Больше я о ней не думаю.
16
Portfolio —