— Идет!
Наступила томительная пауза.
— А кто останется вместо вас? — неожиданно спросил зондерфюрер.
Меня словно током ударило. Провокация! Как можно спокойнее ответил:
— Все останутся. Мы ведь бежим только двое.
Замысел зондерфюрера явно проваливался, и он повысил голос:
— Меня интересует, кто будет вести работу после нашего ухода?
Я прикинулся простаком:
— Не понимаю, о какой работе вы говорите.
В это время, как в плохом детективном романе, распахнулась дверь и в комнату ворвались немец-переводчик с пистолетом наготове и офицер, который вел мое «дело» после первого побега.
— Hende hoch![9] — скомандовал офицер.
Зондерфюрер застыл на месте. Я не спеша примял в пепельнице сигарету и, подняв руки, направился к двери.
Глава 15. Карцер
Офицер приказал мне раздеться. Сбрасываю с себя верхнюю одежду, деревянные колодки.
— Все снимай, говорят тебе! — горланит переводчик, а солдат выбрасывает за порог мои тряпки.
— Ложись!
Мною вдруг овладевает равнодушие. Наверное, будут обливать холодной водой. Не все ли равно?! А может быть, прикончат и пикнуть не дадут. Карцер для того и предназначен. Отсюда ни единый звук не вылетит наружу. Облака, птицы, товарищи — все это где-то там, наверху. Здесь — могила. В единственное окошко-щелку пробивается крошечный солнечный луч. Мне хочется так лечь, чтобы он падал на лицо.
— Фреди! — голос офицера гулко разносится по коридору. — Фреди! Покажи, как надо ложиться.
Я не успеваю лечь, как ударом сапога Фреди сбивает меня с ног, и я валюсь животом на цемент.
— Встать! — орет эсэсовец.
Я не могу даже приподняться, кажется, ноги отбиты по колени и болтаются на одних сухожилиях. И снова раздается грозный окрик:
— Покажи ему, Фреди!
В моих глазах снова мелькнул носок сапога, огромный, похожий на свирепую бульдожью морду. Он приближался ко мне со страшной скоростью, и я сжался в комок, зажмурился.
Со второго удара я потерял сознание. Продолжал ли Фреди свою работу, кричал ли на него офицер, требуя проучить меня, не знаю. Очнувшись, я увидел солнечный луч под самым потолком. Тело невыносимо ныло, зубы выстукивали дробь, в ушах звенело. Возле себя я нащупал что-то мягкое. Это моя одежда. С огромными муками напяливаю на себя белье, гимнастерку, всовываю ноги в деревянные колодки. Тело закоченело и, чтобы хоть немного согреться, я с трудом поднимаюсь и начинаю шагать из угла в угол. Время считаю по стуку колодок: пять ударов туда, пять — обратно… Так, пока солнечный луч не исчез совсем.
Мысли работают удивительно четко. Все получилось правильно. Теперь, узнав о моем аресте, дядя Степа поймет, кто такой этот «сын наркома», и примет меры предосторожности, товарищи еще глубже уйдут в подполье. Мне отсюда вряд ли удастся выкарабкаться. Вот бы только повидать краешком глаза дядю Степу, махнуть ему на прощанье рукой.
На второй день меня повели к следователю на допрос. Фреди толкал меня в спину, как тяжело груженую тележку. Длинные, гулкие коридоры, узкие подземные проходы. Вверх-вниз, вверх-вниз. Крайняя дверь слева обита черным дерматином. Следователь сидел за широким письменным столом, перед ним — недопитый стакан чаю, пачка сигарет. Вид эсэсовца вполне интеллигентный. Очки в золотой оправе. Темные волосы зачесаны на пробор.
Заложив назад руки, я остановился в отдалении.
— Майор Пирогоф, — коверкая русское произношение, обратился ко мне офицер. — Вы совершили тяжкое преступление, бежали из рабочего лагеря вместе с двумя сообщниками, но были возвращены нашей бдительной охраной. Вас надо было расстрелять. Но немцы — гуманная нация. Мы отнеслись к вам великодушно, надеясь, что в дальнейшем вы исправитесь. Теперь вы снова пытались бежать. Вас приговорят к смертной казни через повешение. Это очень плохо.
Он говорил тихим вкрадчивым голосом и чем-то напомнил мне старого учителя, который когда-то в Херсоне читал нам закон божий.
— Но вы, майор, можете облегчить собственную участь, — продолжал следователь, — у вас есть такая возможность. Надо надеяться, вы не упустите случая воспользоваться ею.
Я стоял молча, уставившись в позолоченные очки вежливого немца.
— Да, можете облегчить свою участь. От вас требуется немного: назовите имена участников подпольной организации. Ну?
Я понял: одним молчанием на этот раз отделаться не удастся. А что, если сражаться с врагом его же оружием? Что ж, попробую.