Евгениан Никита. Повесть о Дросилле и Харикле

И, не успел я ей и слова вымолвить,
Она мне: — Здравствуй, в сновиденьях суженый!
5 Эрот, явившись предо мною вечером,
Меня с тобою браком сочетал, Клеандр,
Твоей любовью и слезами тронутый.
Клеандр, подумай, я прошу, подумай ты,
Как бы теперь нам избежать опасностей.
10 Не страшны мне ни море, ни огонь, ни меч,
Когда с Клеандром буду неразлучна я:
Кто связанных Эротом разлучить бы смел?
Слова услышав эти от нее, Харикл,
Вскричал я: — Каллигона, счастье ты мое!
15 Иди, иди скорее! В гавань ближнюю!
С тобою вместе поплывем мы с Лесбоса,
Эрота волю исполняя властного.
И так поспешно с ней мы на корабль взошли
(Но хочет медлить ведь Эрот неистовый)
20 И пять спокойно дней мы плыли по морю,
Как вдруг, уж на закате солнца ясного
Поднялся ветер кораблекрушительный;
Идти заставил нас он к Барзе-городу,
Причалить там и бросить якорь в гавани:
25 Едва спаслися мы от бури натиска.
Случилось так, что дикие парфяне там
Жестоко разоряли все окрестности:
Они ведь часто грабят, нападая вдруг,
Барзитов беззаботных безнаказанно.
30 И мы, едва пучины избежавшие,
Все вместе тут же сразу были схвачены —
Клеандр и Каллигона и все спутники,
А наше судно подожгли разбойники.
Но Каллигона все же, в миртах спрятавшись,
35 (Росли густые там кусты у пристани)
Не пострадала от парфян насилия.
А я, о боги, от нее оторванный,
С тех пор до утра нынешнего здесь томлюсь,
В темницу брошен, света дня лишенную,
40 Двойным несчастьем тягостным поверженный:
Лишен теперь ведь девы Каллигоны я
И стал добычей недругов свирепейших.
Но ты, как обещал мне, расскажи, Харикл,
Твоей плачевной жизни злоключения.
45 — Велишь, по правде, повесть многотрудную,
Клеандр, поведать о моих мучениях, —
Харикл промолвил начиная свой рассказ,-
Но, потому, что сердце утешается
Рассказом о сердечных испытаниях,
50 Послушай: все узнаешь от меня, Клеандр.
Мне мать была Кристалла, Фратор — мой отец,
И оба знатны родом, Фтия — родина.
От самых малых лет, как полагается,
Воспитывался я по-благородному,
55 С ровесниками забавляясь весело:
Скача верхом, играя, как все мальчики,
Травил я зайцев, ловко правил лошадью,
С друзьями упражняясь родовитыми.
Но все еще не знал любовной страсти я,
60 Пока не разукрасил щек моих пушок.
Но вот настало Диониса празднество,
И к алтарю мы радостно направились,
Какой вблизи от Фтии возвышается,
Из мрамора построен самоцветного.
65 А в этой бога самого обители
Цветет извечно, как весною, дерево,
В листве густой плодами отягченное;
И речка Мелирроя протекает там
Прекрасная, с водою упоительной;
70 Но волопасы, там коров пасущие,
Зовут обычно эту реку сладкую
Не Мелирроей вовсе, а Кормилицей[14]
За то, что тихо вьется в берегах она.
Она не снегом талым порождается
75 И в половодье бурно не стремится с гор,
Поля опустошая наводнением;
Средь рек во Фтии лишь она единственно
Течет спокойно, образуя заводи.
И пастырь каждый, да и земледельцы все
80 Живут благополучно у воды ее.
Роса стекает из небес сладчайшая
И порождает струи вод спокойные.
На берегу платана золотистый ствол
Растет, листвою золотой украшенный;
85 И даже Ксерксов, всюду прославляемый,
Платан не может с ним идти в сравнение:[15]
Его вершина до эфира тянется,
А тень от листьев осеняет землю всю,
Что Мелирроей тихой орошается.
90 Из-под корней платана бьет ключом родник
И дополняет прелесть этой местности;
Пасутся на цветущем там лугу стада
И до отвала кормом насыщаются,
А Мелирроя жажду утоляет им:
95 Все козы пьют там воду прямо допьяна
И скачут, блея, по зеленым пастбищам.
Смотритель храма, волей бога избранный,
Стоит на страже неусыпно, бдительно
Храня платан священный, чтобы путники
100 Дерзать не смели близко подходить к нему.
И вот сошлися все из Фтии жители
Туда на бога Диониса празднестго —
Мужи и жены, девушки и юноши
И с ними дети — мальчики и девочки.
105 Пришел и я, конечно, до тех пор еще
Любовною стрелою не пораненный.
О, если бы из Фтии не пошел тогда
Я вместе с юношами благородными!
Со всем народом идя, мы приблизились
110 Ко сторожу платана и святилища
И, возложив дары, мы все уселись там,
Откуда видеть можно было властную,
Губительную сердцу прелесть девичью.
Привык, как видно, ведь Эрот неистовый,
115 Младенец древний, старше даже Кроноса,
Как через створки двери проникать в глаза,
Воспламенять утробу, сердце распалять
И мучить прямо до смерти влюбленного.
И вот, усевшись под самим платаном, я
120 Среди своих, любезных мне, ровесников
Стал угощаться яствами отборными,
Не ведая, что для меня, несчастного,
Вся эта паша радость и веселие
Внезапно обратится в горьких слез ручей.
125 Однако же с друзьями веселились мы:
Ведь сердце наше в радости не ведает,
Какие беды угрожают в будущем.
И все я слушал шутки их любовные,
И первым делом песенки игривые.
130 Особенно один из нас, пирующих
Такие ловко отпускал там шуточки,
Смеясь над девушками пробегавшими
И над толпою женщин взрослых пестрою,
Оттуда и отсюда проходившею.