Вновь оживить язык, сделать звук проявлением духовного — это было совместным делом Рудольфа и Марии Штейнер. Благодаря им родились одухотворенные искусства формирования речи и эвритмии. Как я уже рассказывала, Мария Штейнер с 1914 года занялась эвритмией. В своем предисловии к циклу докладов "Эвритмия как видимая речь[64] она пишет, что эта задача возникла перед ней как нечто само собой разумеющееся, как нечто связанное с судьбой, поскольку она искала новые подходы к декламации. Она смогла их найти и разработать как необходимое условие для эвритмии. "Мне открылось высокое предназначение эвритмии как источника оживления для всех видов искусств", — пишет Мария Штейнер
В 5‑м докладе "Рассмотрение языка с точки зрения духовной науки" Р. Штейнер говорит: «Вы почувствуете, как в эвритмии происходит возвращение к первоначальному родству человека с тем, что содержится в звуковой составляющей языка[65].
Исходя из размышлений Р. Штейнер о развитии языка, мне бы хотелось обратить внимание на другие особенности звуковой структуры русского, не вдаваясь в подробности о том, на какой ступени развития он стоит, и другие проблемы, поскольку это потребовало бы глубокого, обстоятельного исследования, проводить которое у меня не было возможности. Мне хотелось бы привести некоторые характерные примеры, которые дают представление о звуковом строе русского языка.
Возьмем эвритмическое упражнение «Я мыслю речь…» (из Курса речевой эвритмии 1924 г.). В последнем жесте мы имеем человека с параллельными руками и ногами. Как известно, это соответствует эвритмическому выражению гласного U. В немецком языке эта позиция сопровождается словами: Ich bin auf dem Wege zum Geiste. По — французски: la voie vers l Esprit. По — русски: Я пути к Духу. Тройное У, имеющееся здесь и выполненное эвритмически, приводит человека как раз в то положение, которое предписано последнему, шестому предложению упражнения. Возьмем далее такие слова, как узкий, умру и многие другие; звук У действительно выражает ограничение, застывание: У — «то, что замерзает, застывает, от чего становится холодно». Возьмем для сравнения французское слово etroit — узкий (произносится этруа с ударением на А): здесь в звуковом отношении вместо ограничения происходит расширение, распространение, причина которого в звуке А. Интересны в этом отношении русские слова буду и будь, которые по звуковому строю идентичны индийскому buddhi (Жизнедух).
Гласный У должен восприниматься как выход из себя и желание соединиться с Духом. «Ощущение U — это слитность с чем — то и, в сущности, желание уйти куда — то от этого, следование за движением, которое совершается, выход из себя, подготовка пути. Я бегу вдоль своих рук, выполняя движение U… "В О и U мы вместе с душой имеем явный выход из тела — бодрственное засыпание[66]. Таким образом, человек через произнесение (или эвритмизирование) сочетания звуков буду, будь, в сущности, подсознательно уже находится в поиске, на пути по следу духовных элементов будущего, даже тогда, когда его сознание ничего об этом не знает и, может быть, даже не хочет об этом слышать.
Р. Штейнер говорит, что русский язык — только намекающий, это язык, "который на самом деле дает лишь "послышаться" внутренней сущности слова; который пока что не достиг сущности вещи, но только спешит по следам этой сущности; который повсеместно указывает в будущее".
Противопоставляя французский язык русскому, Р. Штейнер говорит, что "как в русском преследуется сущность слова, …так во французском пританцовывают перед сущностью слова". "Русский и французский представляют собой два противоположных полюса".
Мне хотелось бы указать еще на одну особенность гласных русского языка. Это, например, та роль, которую играют в нем гласные И и О. Звук Й, особенно в его сокращенной форме И, встречается постоянно. Так, например, И часто служит для образования множественного числа: он — они, книга — книги и т. д. При помощи И, его присоединения к основе глагола, образуется повелительное наклонение иди и т. д. И краткое беспрестанно сопровождает другие гласные, предшествуя им — [Йя, Йэ, Йи, Йо, Йу — или следуя за ними — Ай, Эй, Ий, Ой, Уй, иногда даже и то и другое, например, (Й эй) (ей). Большинство русских Е произносится как йэ. Все это придает переживанию сильный субъективный оттенок, вследствие чего человек беспрестанно находится под воздействием того, что лежит в этом добавлении И (или к основной гласной; его душевное пребывает в опасности так потерять себя в индивидуально — личностном, что это не даст ему продвинуться к объективно — духовному. Стань эта опасность осознаваемой, данная склонность души сможет быть преодолена, — и несмотря на оттенок личного элемента в переживании, объективное отношение к впечатлениям мира все же станет возможным. Р. Штейнер обратил наше внимание на эту опасность, когда мы однажды, ни о чем не подозревая, представляли ему стихотворения Владимира Соловьева.
66
Eurythmie als sichtbarer Gesang. Ton — Eurythmie — Kurs (GA 278), 1‑я лекция от 19 февраля 1924.