– Мой дорогой друг! – сказал пан Ромуальд.
– Никто лучше меня не понимает всей деликатности вашего положения и благородства, мужества, которое потребовалось вам для того, чтобы сыграть… согласиться сыграть…
Он немного запутался.
– Спасибо, большое спасибо! – поспешил ему на помощь пан Ромуальд.
– Я имел в виду, для того чтобы взвалить на свои плечи этот неблагодарный, но необходимый труд… – Он закашлялся. – Когда‐нибудь мы узнаем, сколько жизней вам удалось спасти… Кто знает? Возможно, я обязан вам своей!
– Что вы, что вы, – скромно возразил молодой человек. – Как поживает пани Франя?
Кабатчик был женат на одной из самых красивых женщин в округе: он сильно ее ревновал.
– Прекрасно! – сухо ответил он. Затем повернулся к крестьянам. – Пане Витку, – окликнул он, – ну‐ка выгрузите тот мешок с продуктами, что мы привезли для пана Ромуальда…
– Вас ждет герр гауляйтер! – сообщил молодой человек.
Делегацию ввели в приемную. Пан Йозеф приложил руку к сердцу и открыл было рот…
– Знаю, знаю! – нетерпеливо оборвал его немецкий чиновник. – Все они говорят одно и то же… Это муж?
– Jawohl…[11]
– Что он привез?
– Яйца, сало и творог! – сказал пан Ромуальд, оскалив клыки.
11
Янек сидел у костра – дождь перестал, и партизаны воспользовались этим, чтобы выйти из норы, – задумчиво наблюдая, как шипят и дымятся в огне сырые дрова. Младший Зборовский, усевшись по‐турецки, играл на губной гармонике – скорее старательно, чем умело.
– Как безобразно ты играешь, – сказал Янек. – Просто ужас!
Юный Зборовский обиделся.
– Это сложная мелодия, – возразил он. – Ты ничего не смыслишь. И слова красивые. Он пропел:
– И слова дурацкие! – вздохнул Янек. – Ты можешь сыграть Шопена?
Юный Зборовский покачал головой:
– А кто это?
– Один поляк, – сказал Янек. – Композитор. – Он протянул руку. – Дай.
– Ты умеешь играть?
– Нет.
Янек схватил гармонику и с отвращением зашвырнул ее в кусты. Юный Зборовский выругался, подобрал инструмент и продолжил в него дуть.
– Где твои братья?
– В Вильно.
Братья Зборовские вернулись поздно вечером. Они пришли не одни: привели с собой девочку. Лет пятнадцати. Лицо ее было усыпано веснушками, которые не мог скрыть даже толстый слой пудры. Она была одета в слишком большую для нее военную шинель; из‐под берета выбивались растрепанные белокурые волосы. Янек видел ее впервые.
– Кто это?
Младший Зборовский посмотрел на девочку.
– Смотри, чтоб не наградила тебя болячкой, – ухмыльнулся он.
– Какой болячкой?
– Ну, болячкой. Сам знаешь какой.
– Ничего я не знаю, – сказал Янек.
Он внимательно посмотрел на девочку. Она не выглядела больной.
Похоже, девочка поняла, что говорят о ней. Печально посмотрела на Янека большими карими глазами. Потом улыбнулась ему.
– Кто это? – тихо повторил Янек.
– Да это же Зоська! Ее все здесь знают. Она работает на нас в Вильно. Спит с солдатами, а они рассказывают ей, откуда прибыли, куда направляются и где будут проходить их колонны… Она заражает их болячкой. – Он крикнул: – Зоська!
Девочка подошла. Она по‐прежнему смотрела на Янека и улыбалась. Шинель доходила ей до пят. Янек больше не смел на нее смотреть. Он задрожал. У него защемило под ложечкой. Ему стало стыдно самого себя, поднявшейся в нем теплой волны, внезапного желания обнять эту девочку и прижаться к ней. Младший Зборовский встал, обнял девочку за талию и потрогал ей грудь.
– У нее болячка! – сказал он с досадой. – А жаль. Ее никто здесь не трогает. Правда, Зоська, у тебя ведь болячка?
– Да, – равнодушно сказала девочка.
– От этого умирают, – убежденно заявил младший Зборовский. – Правда, Зоська, от этого умирают?
– Да.
Она не сводила глаз с Янека. Потом неожиданно наклонилась и коснулась его лица кончиками пальцев.
– Kocha, lubi, szanuje?..[13]
– Оставь его, – сказал младший Зборовский. – Он не знает, что это такое. Он никогда не пробовал. Правда, Твардовский, ты никогда не пробовал?
– Чего не пробовал? – спросил Янек.
– Вот видишь, – торжествующе сказал младший Зборовский. – Он даже не знает, о чем я говорю!
– Nie chce, nie dba, nie czuje?[14] – закончила девочка.
Янек вскочил и убежал в лес. Он слышал, как младший Зборовский громко расхохотался… Через некоторое время Янек остановился за пихтой – девочка шла за ним. Янек хотел пошевелиться, но ноги его не слушались.