Взбежав на три лестничных пролета к квартире вдовы, я поспешно вставляю ключ в замок, а затем замедляю шаг, пересекая главные комнаты, направляясь к узкой лестнице, ведущей в мою мансарду. Хотя я не опасаюсь столкнуться с мадам Дюма — она в основном не выходит из своих комнат, решила так после смерти мужа, а не из-за моего приезда, — она воплощенная благопристойность и пришла бы в ужас, услышав, как я бегаю по ее квартире. Интересно, опубликуют ли мою статью в Acta Crystallographica? Я уверена в своих силах и надеялась, что мое исследование попадет на страницы этого журнала, но голова кружится при мысли, что месье Меринг так высоко ценит мою работу, что предложил ее этому уважаемому изданию. Это само по себе комплимент.
Почти перепрыгивая последние крутые ступеньки, я прокручиваю в голове сцену, которая только что произошла в лаборатории.
Месье Меринг подошел ко мне в конце рабочего дня.
— Мадемуазель Франклин, как продвигается проект?
Я протянул ему только что заполненную таблицу, в которой классифицировала углероды, которые превращаются в графит при нагревании, и те, которые этого не делают.
Он просмотрел и сказал:
— Впечатляющая идентификация закономерностей среди разных типов углерода. У вас есть теория, почему некоторые типы углерода преобразуются, а некоторые нет?
Указывая на конкретную колонку, я ответила:
— Все дело в структуре — типе молекул, из которых состоит углерод.
— Что вы имеете в виду?
Закрыв глаза, я описала ему то, что видела своим мысленным взором:
— Полагаю, что углерод, который не графитируется, богат кислородом, но беден водородом, с прочной внутренней структурой поперечных связей, которая предотвращает графитизацию. Противоположное верно для другого типа. — Он молчал, и я нервно добавила: — Но, конечно, мне необходимо провести дополнительные тесты и сделать гораздо больше снимков. Это всего лишь предположение, основанное на первоначальных результатах. И, как я, кажется, уже говорила, я не люблю догадок. В основе моих теорий всегда эксперименты и объективные факты.
— Как вы смотрите на то, чтобы опубликовать эти результаты в Acta Crystallographica?
Кажется, у меня рот открылся от удивления.
Он продолжил:
— Я представляю серию статей: сначала одну, обобщающую эти результаты — конечно, когда они будут окончательно подтверждены. Затем пара последующих статьей, где вы расскажете о рентгеноструктурных методах, которые использовались для получения этих данных, и, возможно, заключительная статья, излагающая вашу теорию.
— Я была бы более чем счастлива, — проговорила я, едва веря услышанному.
— Прекрасно, — сказал он, улыбаясь своей неповторимой широкой улыбкой.
Он потянулся ко мне рукой и на мгновение мне показалось, что он собирается погладить меня по щеке. Вместо этого он нежно потер мне нос:
— Не могу позволить моей звездной исследовательнице ходить с графитом на кончике носа.
Добравшись до верхней ступеньки, я распахиваю дверь на лестничную площадку, мне не терпится заскочить в свою комнату и переодеться для сегодняшнего похода в театр. Ален, Женевьева и я собираемся посмотреть «Генриха V» с Лоуренсом Оливье в главной роли. Я уже в третий раз смотрю эту самую патриотичную пьесу Шекспира, в которой блистает Оливье, и рада, что несколько коллег наконец-то согласились посмотреть ее вместе со мной.
— Ой! — раздается у меня за спиной.
Кто здесь? Горничная ушла на весь день, а вдове и в голову не пришло бы забираться на чердак. Я всегда одна на этом этаже.
Я поворачиваюсь и вижу долговязого темноволосого мужчину с оливковой кожей, который стоит на лестничной площадке, зажимая нос. Хрупкая светловолосая женщина выбегает из пустующей мансардной комнаты:
— Витторио, est-ce que ça va?[9]
— Ça va, ça va[10], — отвечает он. — Кровь не пошла? — добавляет он с улыбкой.
— Ох, простите! — восклицаю я. — Не знала, что у вдовы появились новые жильцы. Я думала, эта комната пуста. Иначе я бы никогда…
— Не волнуйтесь, пожалуйста, — отвечает он. — Мне надо было предупредить вас.
— Ужасно. Вы точно нормально себя чувствуете?
Воздев руку вверх, он провозглашает:
— Этот нос хорош, как никогда.
Как удержаться от смеха рядом с этим дружелюбным, необычным человеком? И между прочим, нос у него действительно особенный — как у ястреба.
— Какое необычное знакомство! — говорю я. — Позвольте мне еще раз извиниться и представиться. Я Розалинд Франклин.