Интерес Фозергилла к андеграунду возник в начале 1970-х, когда он ходил в Латимерскую старшую школу в западном Лондоне. Это была чрезвычайно либеральная школа, несколько учеников которой в 1971 году участвовали в подготовке нашумевшего номера Schoolkids[52] журнала Oz. «В школе я начал слушать The Velvet Underground White Light / White Heat, Marble Index Нико, Фрэнка Заппу и его The Mothers, особенно Lumpy Gravy и Uncle Meat, а также Soft Machinе и ранних Pink Floyd, – рассказывает он. – Там же я приобрел вкус к кислотному гитарному стилю, который был распространен среди эйсид-рок-групп конца 1960-х и французских групп 1970-х. Но событием, оказавшим на меня наибольшее влияние, было открытие Virgin – одновременно звукозаписывающего лейбла и сети магазинов. Virgin выпустил Henry Cow – настоящее откровение, не похожее ни на одну из известных мне групп, а их магазины начали импортировать краут-рок. Первые пластинки Faust были потрясающими, особенно дебют. Но пока я не встретил Стива, мое знание немецкой сцены начала 1970-х ограничивалось преимущественно Can и Amon Düül 2. Другие релизы Virgin/Caroline/Watt привели меня к фри-джазу, в первую очередь к Эвану Паркеру и Полу Литтону».
Тибет, который по-прежнему периодически общается с Фозергиллом, говорит, что он «очень эксцентричный, странный, помешан на иероглифах и пишет книгу об „Улиссе“ Джеймса Джойса. Стэплтон и Фозергилл выглядели тогда прекрасно: в те времена все одевались в стиле постпанк, а Стив и Джон выглядели как хиппи или подпольщики. Стэплтон гораздо общительнее Фозергилла, который казался немного замкнутым, но все равно был совершенно фантастическим мужиком».
Фозергилл родился в Йоханнесбурге, Южная Африка, и в шесть лет переехал в Ричмонд, графство Суррей. Его дед был археологом, художником и литератором, переписывавшимся с Оскаром Уайльдом и Алистером Кроули. У Фозергилла до сих пор хранятся несколько изданий Уайльда с подписями его деду. Эксцентричные дизайнерские идеи деда заслужили похвалу Уайльда, который называл его «архитектором луны». Пожив в США, где он работал в Бостонском музее изящных искусств, Фозергилл-старший вернулся в Англию и открыл в Тейме паб The Spreadeagle, специализировавшийся на таких деликатесах, как брюнуст (коричневый скандинавский сыр), патентованный черный суп Фозергилла из коричневых бобов и коричневого шерри, а также бисквит мавродафни, пропитанный в нездоровых количествах сладким греческим вином и взбитыми сливками и прозванный завсегдатаями «бисквитом гермафродита». Когда Бэланс учился в местной школе, The Spreadeagle был известен как место для кутежа. Отлично зная историю Фозергилла, они с друзьями регулярно совершали набеги в погреб паба в надежде разыскать какую-нибудь редкую рукопись Кроули.
Фозергилл-старший опубликовал множество книг, в том числе посвященных природе в греческом искусстве, садоводству и кулинарии, а также трехтомную автобиографию, первый том которой был его самым любимым – милый, но нудноватый «Дневник трактирщика». В 2000 году его переиздало The Folio Society. Джон Фозергилл – старший умер в 1957 году, и большую часть его эксцентричности унаследовал внук. Фозергилл-младший – такой же денди не от мира сего, разделяющий эзотерические интересы деда, в том числе коллекционирование книг о Венеции – увлечение, заставившее его залезть в долги в 80 тысяч фунтов. «Венецию нельзя объяснить, – признается он. – Никогда еще о городе не было написано столько вводящей в заблуждение чепухи. Атмосферу ветхих домов и каналов, этот тихий влажный воздух, невозможно передать словами. В пяти минутах ходьбы от Пьяццы и Риальто нет уже ни одного туриста. Среднестатистический турист проводит в Венеции меньше суток. Однажды я затащил туда на день своего отца. Он сказал, что город ему понравился, но ему хватило бы там и половины дня. Я же мог бы провести там всю жизнь и все равно не постичь это место. Вспомните строчку из известной песни Лу Рида о другого рода зависимости – это моя жена, это моя жизнь».
52
Этот выпуск журнала был подготовлен учащимися пятых и шестых классов британских школ и стал поводом для одного из самых долгих судебных процессов в истории страны, связанных с публикацией «непристойных материалов». Редакторов журнала признали виновными и приговорили к 15 месяцам заключения. –