Тот, кто прочитал предыдущие страницы, подумает, что я собираюсь нарисовать впечатляющую картину тех варварских событий, которые обесчестили имя дона Хуана Мануэля де Росаса. Пусть успокоятся все, испытывающие подобные опасения. Еще не дописана последняя страница этой безнравственной биографии, еще не до конца измерена эта жизнь, дни ее героя еще не сочтены. И еще слишком сильны страсти, которые он разбудил среди своих врагов, чтобы судить о нем не предвзято и справедливо.
Другой персонаж будет занимать мое внимание. Факундо Кирога — вот тот каудильо, чьи дела я хочу запечатлеть на бумаге. Уже десять лет покоится в земле его прах, и слишком жестокой и ядовитой выглядела бы клевета, которая ворошит могилы в поисках жертвы. Кто выпустил ту официальную пулю, что оборвала его путь? Из Буэнос-Айреса или из Кордовы вылетела она? История объяснит эту тайну[34]. Дело в том, что Факундо Кирога — тип, доподлинно воплощающий дух гражданской войны[35] в Аргентинской Республике, поистине самая американская фигура нынешних событий. Факундо Кирога увязывает собой в единую цепь все те силы смуты, которые до него давали о себе знать повсюду в провинциях каждая по отдельности; он превращает войну местную в национальную, аргентинскую, и к исходу десятилетия своих деяний, опустошительных походов и сражений победоносно достигает того, чем сумел воспользоваться его убивший. Я надеюсь раскрыть здесь смысл Аргентинской Революции, истолковав биографию Хуана Факундо Кироги[36], ибо считаю, что он с достаточной полнотой воплощает одно из направлений, один из двух враждебных лагерей, которые борются в лоне этого небывалого общества.
Потому-то я и обратился к моим воспоминаниям и, чтобы дополнить их, занялся поисками подробностей, которые могли сообщить мне знавшие его в детстве, бывшие его соратниками или врагами, те, кто видел какие-то события собственными глазами, слышал от других или имел точные знания о том или ином периоде или событии. Надеюсь получить еще больше сведений, хотя их уже и так множество. Если некоторые неточности вкрались в мое повествование, прошу обнаруживших сообщить мне о них, ибо я вижу в Факундо Кироге не просто каудильо, а воплощение аргентинской жизни, такой, какой ее сотворили колонизация и особенности нашей земли, — этому, думаю, необходимо уделить серьезное внимание, ибо иначе жизнь и дела Факундо Кироги оказываются самыми заурядными фактами, и они заслуживали бы войти в историю разве лишь отдельными эпизодами. Но Факундо в связи с величественно дикой природой, которая преобладает на громадном пространстве Аргентинской Республики, Факундо как верное воплощение бытия целого народа, его забот и его чувств, Факундо, наконец, такой, каким он стал, но не под влиянием своего дурного характера, а по неизбежным, не зависящим от его воли причинам, — это самый необыкновенный, самый замечательный исторический персонаж, какой только может представиться для изучения тем, кто понимает, что каудильо, возглавляющий крупное общественное движение, — не более чем зеркало, в коем отражаются, увеличенные во сто крат, верования, нужды, устремления и обычаи целой нации в определенный период ее истории[37]. Как Александр[38] — это портрет Греции, ибо в нем отразилась вся ее военная, литературная, политическая, художественная жизнь, Греции скептической, философской, предприимчивой, той, что обрушивается на Азию, чтобы расширить сферу влияния своей цивилизации.
А потому, чтобы понять идеалы и облик аргентинского народа, необходимо прежде вдуматься в сокровенные моменты его жизни.
Иначе никто не поймет Факундо Кирогу, как никто, на мой взгляд, не понял до сих пор бессмертного Боливара[39] по причине недостаточности знаний у биографов, создававших картины его жизни. В Новой энциклопедии[40] я прочитал блестящую работу о генерале Боливаре; там со всей справедливостью воздается должное этому американскому каудильо за его таланты, за его гений; но и в этой биографии, как и во всех прочих, ему посвященных, я увидел европейского генерала, маршала Империи, Наполеона меньшего масштаба, но не увидел американского каудильо, вождя восставших масс, я вижу здесь подражание Европе и нигде не обнаруживаю Америки.
34
Консервативная аргентинская историография, разрабатывающая созданную самим Росасом версию убийства X. Ф. Кироги, отрицает его участие в заговоре и возлагает вину лишь на непосредственных его организаторов.
35
Борьба за власть между враждебными социально-политическими группировками начинается в Аргентине в 20-е годы, перерастает в войну с середины 30-х годов и заканчивается разгромом федералистских войск и бегством Хуана Мануэля де Росаса из Аргентины в 1852 г.
36
Здесь Сармьенто формулирует задачу книги и основу своего метода, непосредственно связанного с раннепозитивистскими и персоналистскими представлениями об историческом процессе, ведшими к мифологизации истории. Но при этом метод мифоперсонализации истории также стал у Сармьенто важнейшим художественным приемом и основным его художественным открытием.
37
Логическим следствием раннепозитивистских представлений Сармьенто об историческом процессе и о национальном типе человека являются провиденциализм и фатализм, ограничивающие полноту понимания диалектики истории. В дальнейшем Сармьенто неоднократно излагает свою точку зрения о провиденциалистском предназначении как Факундо, так и диктатора Росаса.
38
Имеется в виду Александр Македонский (356—323 гг. до н. э.), царь Македонии с 336 г. до н. э., создатель крупнейшей мировой монархии древности.
39
40
Речь идет о «Новом энциклопедическом журнале», основанном Пьером Леру (1797—1871) совместно с Сен-Симоном, Лерминье и другими французскими социалистами-утопистами.