Во-вторых, ни один из доступных источников (а их тысячи), повествующих о религиозных практиках и этнографических обычаях караимов, не упоминает о наличии у них обряда кровной мести (канлы в тексте Шапшала). Практика кровной мести, присущая некоторым мусульманским и немусульманским народам (например, чеченам, дагестанцам и др.), была практически неизвестна даже крымским татарам, а уж тем более совершенно чужда иудеям-караимам. Таким образом, этот документ прямо противоречит всем доступным источникам по религии и этнографии восточноевропейских караимов.
В-третьих, упоминающийся в тексте топоним для обозначения караимского кладбища в Иосафатовой долине (возле города Чуфут-Кале), «Балта-Тиймез» (тат. «топор не коснётся»), также не упоминается ни в одном другом историческом документе XVII–XX вв. Впервые его упоминает в 30-е гг. XX в. всё тот же Серая Шапшал, связывая этот топоним с никогда не существовавшими языческими практиками (прежде всего т. н. «культом священных дубов») крымских караимов[527]. Данные практики опять же не упоминаются ни одним другим аутентичным источником по истории и религии восточноевропейских караимов. Таким образом, по нашему мнению, «культ священных дубов» и топоним «Балта-Тиймез» были введены в оборот самим Шапшалом и не являются отображением реальных исторических событий.
Ряд других, более мелких деталей также представляются нам совершенно нереальными и псевдоисторическими. Что это за загадочный «Эрби»? Как уже упоминалось, эта простонародная форма, искажение традиционного древнееврейского титула «рабби», едва ли могла быть использована образованным караимом, предполагаемым автором этой записи. Почему этот «Эрби» остался анонимом? В любом документе того времени вслед за титулом «рав», «рабби» или «рибби» должно было следовать имя (например, «рав Серая»), иначе упоминацие почтительного титула без имени его носителя просто не имело бы смысла. Далее, почему два других караима, упоминающихся в документе, носили примечательно тюркские имена Ходжаш и Тохтамыш? Анализ караимских документов и надгробных памятников того времени показывает, что около 95 % мужчин-караимов носили традиционные библейские имена[528], и тот факт, что оба главы караимской общины Чуфут-Кале имели тюркские имена, представляется весьма маловероятным. Науке также неизвестен сановник Ислам Гирея Сююн Ага, каковой, несомненно, должен был бы упоминаться в других документах.
Сомнение вызывает также тот факт, что документ был написан на татарском языке. Действительно, где-то с XVI–XVIII вв. караимы начинают использовать крымско-татарский язык не только в качестве разговорного языка, но и для перевода Библии. Тем не менее самые ранние известные на настоящий день образцы караимских документов, где использовался бы крымско-татарский язык, датируются XVIII в.[529] Несомненно, что наиболее вероятным кандидатом для написания подобного рода исторической заметки был бы иврит (древнееврейский), на котором крымскими караимами XVII в. были написаны тысячи документов, теологических трактатов, молитвенников, писем и исторических заметок. В связи с этим выбор крымско-татарского в качестве основного языка для написания исторического документа также представляется достаточно маловероятным.
527
По нашему мнению, впервые этот топоним вводится Шапшалом в оборот в рецензии на псевдонаучную работу марриста и яфетиста Александра Башмакова: Szapszat, S. Alexandre Baschmakoff, ‘Cinquante siede devolution ethnique autour de la Mer Noire' (Paris, 1937) (Recenzja) // Mysl Karaimska. 1938. № 12. S. 112–118.
528
По материалам полевых экспедиций 2000–2007 гг. А. Федорчука на караимском кладбище в Чуфут-Кале (материалы экспедиции готовятся к публикации в отдельной книге, а также на специальном интернет-сайте; см. предварительные результаты: Федорчук А. Авраам Фиркович и фальсификация крымских надгробных памятников // Фальсификации источников и национальные истории. Материалы круглого стола. М., 2007. С. 33–34).
529
Shapira D. The Turkic Languages and Literatures of the East European Karaites // Karaite Judaism. A Guide to Its History and Literary Sources. Ed. Meira Polliack. Leiden, 2003. P. 693. Рукописные переводы Библии на крымско-татарский язык из коллекции Бориса Кокеная (1892–1967), с которыми я ознакомился в Крыму в частной коллекции летом 2005 г., содержат полные переводы книг пророков, сделанные в 60-е гг. XVIII в. в Чуфут-Кале и Каффе (Феодосии).