Автор статьи излагает «каноническую», т. е. предложенную авторами фальшивки версию создания и «обретения» псевдоисточника. Признаёт её правдоподобной. Потом указывает на общие (отмеченные уже во введении Нурутдинова) слабости публикации: «не отвечает академическим требованиям»; опубликована в переводе на русский язык; даты хиджры переведены в юлианское летоисчисление. Именно эти моменты, по мнению создателей и пропагандистов «Свода», должны были вызвать сомнения учёных в подлинности. Исходя из этого и составлена легенда об «обретении» псевдоисточника. Замечу, что, конечно, перечисленные здесь обстоятельства не добавляют доверия к документу. Но заключение о поддельности «ДТ» не связано только с этими фактами.
Далее доцент И. А. Гагин пишет: «…однако многое говорит и о подлинности определённой части издаваемого перевода «Джагфар тарихы». Прежде всего, его большая информативность»[690]. Информативность, несомненно, большое достижение. Но когда она выступает единственным критерием подлинности источника, могут произойти смешные метаморфозы. Думаю, что даже «ДТ» по своей информативности не сможет сравниться с эпопеей Толкиена «Властелин колец». Но является ли цикл романов об отважном хоббите и истории Средизсмья историческим источником?
Изложение рассказа «Казан тарихы» о Куликовской битве И. А. Гагин сопровождает краткими комментариями. Ах! В «источнике» содержится упоминание о пушечном мастере Асе и булгарских туфангах! «Если верить Мохаммеду Бу-Юргану, у булгар в описываемое время уже было огнестрельное оружие…»[691] Подумайте только, умиляется наш «наивный» исследователь «версии участия волжских булгар в Куликовской битве», в тексте упоминается болото! А ведь только новейшие исследования ландшафта Куликова поля показали «возможность наличия болотистых местностей в низинах»[692]. Невероятно, но «наш источник» под именем Артан упоминает Литву! Значит, знал! Удивлению И. А. Гагина нет предела — и о привилегированности мангытов ведает! Естественно, наш «доверчивый» источниковед делает вывод, «что автор строк вполне мог быть либо очевидцем события, либо писал на основании впечатлений очевидца». Конечно! Откуда же ещё можно было почерпнуть такой эксклюзив?!
Мне всё представляется не столь умилительным и очевидным. Во-первых, мы знаем лишь точную дату публикации подделки — 1993 г., но не знаем точного времени её создания. Без дополнительных документов и свидетельств об обстоятельствах её создания мы этого точно и не узнаем. Можно говорить лишь о том, что, как правило, момент создания фальшивки, предназначенной для широкого круга потребителей, отделяет от момента её обнародования весьма незначительный промежуток времени (не более десятилетия). В нашем случае временем создания «ДТ» является вторая половина прошлого века (это максимальная древность данного «документа»). Поэтому все уникальные сведения, так восхитившие И. А. Гагина, авторы (они же — «очевидцы») могли почерпнуть в специальной и популярной литературе о Куликовской битве XIX и большей части XX столетия. Первые итоги наблюдений палеогеографов и палеоботаников о ландшафте древнего Куликова поля были обнародованы Н. А. Хотинским в 1983 г.[693] Это к вопросу об упоминании болота. Впрочем, вывод о возможности наличия болотистых местностей в низинах балок мог сделать любой наблюдательный человек, знакомый с природой в бассейне рек Волги и Дона. Интереснее не то, откуда авторы столь «информативной» «ДТ» взяли известную всем информацию, а то, почему они выпустили из вида другую, не менее существенную. Ведь об огнестрельном оружии у булгар известно и до Куликовской битвы. Информация об этом русских источников связана с взятием Болгара великокняжеским войском в 1376 г. Вероятно, это событие не является надлежащим контекстом для презентации технологического приоритета булгар.
Любые дискуссии с адептами фальшивок по частным вопросам всё равно сведутся к общему ценностно-идеологическому восприятию проблемы. Так происходит и с первым «независимым» исследователем «ДТ» И. А. Гагиным. Он резюмирует, что основной причиной неприятия «ДТ» учёными «является та ситуация, которая побудила бахши Имана приступить к составлению свода». Поясню, что ситуация эта — башкирское восстание 80-х гг. XVII в. Бахши Иман — секретарь канцелярии сеида Джагфара (отсюда и наименование всего свода, объединившего различные летописи, включая «Казан тарихы», которые были доступны в тот момент идеологам башкирского освободительного движения). Гагин считает, что помимо передачи подлинных источников Иман кое-что присочинил во славу Великой независимой Булгарин. Вот поэтому въедливые источниковеды и обиделись. Такая постановка вопроса позволяет говорить, что в основе свода лежат всё же подлинники, на которые наслоились небольшие выдумки Имана, ошибки при переводе на русский язык и несуразности, связанные с переписыванием и восстановлением сгинувшего списка «ДТ» сыном последнего его хранителя. В перспективе и при определённом огрублении деталей такая постановка вопроса подменяет археографическое отношение к этому тексту идеологическим: мол, противники «ДТ» не признают славного исторического прошлого Великой Булгарин. А это уже напрямую связано с отмеченным Ю. Шамилоглу конструированием новейшей булгарской идентичности и к подлинной истории отношения не имеет.