Мало того, на религиозное учение Силенко опиралась одна из возникших в 1990 г. политических партий — Украинская крестьянско-демократическая партия[389], одним из лидеров которой был писатель С. П. Плачинда. Плачинда начал увлекаться дохристианской историей «славяно-русов» ещё в советское время на волне национального подъёма, связанного с празднованием 1500-летия Киева[390]. К началу 1990-х гг. он уже был знаком с учением Силенко и стал его ярым поклонником. Одновременно он проявлял большую политическую активность и со временем был избран почётным председателем Украинской крестьянско-демократической партии, возглавив одновременно киевскую организацию Конгресса украинских националистов.
В арсенале его политических аргументов находили место все те псевдоисторические доводы, которые любят приводить украинские неоязычники: о корнях украинцев в V тыс. до н. э., об их расселении от Центральной Европы и Швеции до Палестины и Индии, о тождестве мифических амазонок с «древними украинками» и о происхождении от них казаков, об этрусках, венедах (включая «Великое украинское государство Венедию»), пеласгах и гиксосах как якобы древних украинских племенах, о всечеловеческой ценности «украинского матриархата» и «украинской мифологии», от которой якобы берет начало мифология индоевропейцев, об украинском происхождении Заратуштры и Будды, о великой дохристианской культуре и духовности, в том числе о докириллической «трипольской» письменности, о злодейской политике князя Владимира, погубившего древнюю культуру и письменность во имя чуждой украинцам веры. Среди наиболее почитаемых им старых авторов Плачинда числит А. Д. Черткова (1789–1858) и Е. И. Классена (1795–1862), которых он называет «интернационалистами» за то, что они, несмотря на свою русскую национальность, якобы признали необычную древность украинского народа и его государства «Великой Венедии»[391]. Впрочем, в целом в своих построениях Плачинда полностью следует за Силенко[392].
В то же время Плачинда избегает прямых нападок на христианство, наивно полагая, что до правления Владимира оно могло у «украинцев» гармонично уживаться с язычеством[393]. Вместе с тем он не может пройти мимо событий 988 г. и именно с ними связывает начало упадка «украинского государства»[394]. На сходных позициях, начиная с конца 1980-х гг., стоял и ряд других украинских литераторов[395].
Цель всех такого рода построений заключается вовсе не в том, чтобы искать научную истину. У них иная миссия, связанная с поисками и утверждением новой идентичности: они призваны наделить Украину и украинцев особыми качествами и найти им особое место в мире. Ещё в начале 1970-х гг. писатель И. Белик утверждал, что «русины первых столетий нашей эры были великим и высококультурным народом, и преуменьшение этого — издержки ещё не вымершей теории норманнизма»[396]. По словам филолога-националиста В. Довгича, призвание Украины — быть связующим звеном между Востоком и Западом, православием и католицизмом, христианством и восточными религиями, между разными расами, цивилизациями[397], т. е., по сути, быть центром мира. Поэтому вхождение Украины в состав Российской империи однозначно трактуется украинскими авторами как национальное унижение. Ведь именно «великий державный народ» Украины «основал современную Россию, дал ей свой генофонд, название, культуру, просвещение, религию, язык»[398]. В этом отношении примечательно, что орган западноукраинских националистов УНА-УНСО журнал «Националист» в первом же номере попытался выхватить из рук русских националистов идею евразийства, «украинизировать» её и связать с неоязычеством. Украина XXI в. была провозглашена «великой культурой и цивилизацией», основанной на неоязыческих «арийских» идеях, органично сплавленных с христианством. Был выдвинут лозунг создания людей нового типа, исповедующих «героический стиль жизни» в традициях УНА-УНСО[399].
389
Декларация основних принципів Української селянско-демократичноі партіі // Літературна Україна. 5 липня 1990.
390
Плачинда С. П. Киівськи фрески. Киів: Молодь, 1982; он же. Да будет Русь // Радуга. 1982. № 5. С. 62–96.
391
54На самом деле оба эти автора реконструировали великую «русскую предысторию» и в своих фантазиях имели в виду прежде всего восточных славян.
392
Плачинда С. П. Звідки ж взялися голландські козаки // Літературна Україна. 25 жовтня 1990; он же. Україна в небезпеці // Літературна Україна. 14 и 21 березня 1991; он же. Піп буде? //Літературна Україна. 31 жовтня 1991; он же. Уроки прадавньоі Української державності // Державність. Киів, 1991. № 1. С. 12–13; он же. Сучасний Український націоналізм як ідеологія // Літературна Україна. 23 липня 1992; он же. Словник давньоукраїнськой міфологіі. Киів: Український пісьменник, 1993.
395
Білик І. Меч арея. Киів: Дніпро, 1990; Білокінь С. Чи маємо історичну науку? // Літературна Україна. 10 січня 1991.
397
Довгич В. Передне слово до громади // Індо-Европа. 1991. № 1. С. 5; он же. Передне слово до громади // Русь Київська. 1994. № 1 (1). С. 5. Ср.: Боргард А. Тонкий и толстый // Вечерний Киев. 23 сентября 1992.
398
Яценко Б. Украіна і Русь у ретроспективі // Індо-Европа. 1991. № 1. С. 62; Автохтони Криму// Державність. 1992. № 2. С. 3. См. также: Довгич В. Передне слово до громади // Русь Київська. 1994. № 1 (1). С. 5; он же. Чи впадає Волга в Каспійське море? // Русь Київська. 1994. № 3 (3). С. 1, 3–5.
399
Халецький О. Евразійство як здійснення української ідеі // Націоналіст. Львів, 1994. № 1. С. 19–20.