Непонятно, правда, зачем отечественным ариософам брать напрокат всю эту немецкую «вральду» — ведь с её точки зрения они безоговорочно относятся к «недочеловекам». Возможно, их привлекает страстный консерватизм «Хроники», её атаки против капитализма и глобализации, невозможные в I в., но вполне объяснимые в XIX. Возможно, нравится псевдоарийская мистика, все эти «круги Юла» и «колёса Кродера». А может, цель более глубока и не вполне осознаётся даже адептами «Ура Линды». В своё время эту цель сформулировал Гитлер, заявивший: «Эти профессора и мракобесы, которые создают собственную нордическую религию, портят мне всё. Почему я допускаю это? Они вносят сумятицу, а всякая сумятица плодотворна».
«Сумятица», внесённая в умы немцев паранаучными теориями, взорвала их веру в здравый смысл, заставив поверить в вызывающе иррациональные бредни фюрера. Сегодня ту же роль играют «новые истории» Фоменко, Суворова, Бушкова и иже с ними, уже расшатавшие общественное сознание до опасных пределов. Но «Ура Линда» вряд ли примкнёт к ним — слишком уж антикварны её идеи для наших современников. Похоже, ей так и предстоит остаться страшноватой сказкой а-ля Толкиен, адресованной поклонникам «расовой чистоты».
М. С. Гаджиев
«Албанская книга» и её роль в сложении лезгинской этноцентристской мифологии
Никогда ложь не возвышала нацию.
В числе загадочных древних письмён до последнего времени оставалось оригинальное письмо Кавказской Албании, которое, по сведениям Корюна (V в.), Хоренаци (V в.) и Каланкатваци (VII в.), было разработано в начале V в. н. э. армянским религиозным деятелем и просветителем Месропом Маштоцем и священником и переводчиком албанином Бениамином с позволения албанского царя Асвагена и епископа Иеремии[422]. По данным письменных источников, в Албании были открыты школы для обучения новому письму, на албанском языке была создана учебная и религиозная (христианская) литература, велась официальная переписка.
По информации Каланкатваци, произошло это важнейшее событие «в те времена, когда императором греческим был Феодосий Младший, царём Армении — Врамшапух, царём Персии — Иазкерт, а царём Алуанка — Есвален»[423]. Это сообщение определяет временные рамки создания албанского алфавита: как известно, император Феодосий II Младший правил в 408–450 гг., шаханшах Иездигерд I — в 399–420 гг., царь Армении Врамшапух — около 388–414 гг., царь Есвален (Асваген) — в конце IV — начале V в. То есть разработка кавказско-албанской азбуки была осуществлена в период между 408 г. (начало правления Феодосия II) и 420 г. (конец царствования Врамшапуха). Но согласно более достоверным, как представляется, сведениям Корюна, разработка кавказско-албанского алфавита была осуществлена при армянском царе Арташесе (около 420–428), сыне царя Врамшапуха, и, очевидно, судя по предшествующему контексту его сочинения, в самом начале правления Арташеса. Это событие, которому в ближайшем будущем исполнится 1600 лет, имело огромное культурно-историческое значение и открыло новую страницу в истории письменности Кавказской Албании. Оно ознаменовало развитие образования и письменной культуры, становление рукописной книжной культуры.
Памятники самобытной албанской письменности, в существовании которых исследователи не сомневались, долгое время считались безвозвратно утерянными. Но в 1937 г. профессор И. Абуладзе обнаружил в хранящейся в Матенадаране армянской рукописи XV в.[424] албанский алфавит, приведённый в тексте наряду с другими алфавитами (арабским, греческим, сирийским, латинским, грузинским, коптским). Спустя 10 лет в Мингечауре при раскопках под руководством С. Казиева был найден первый памятник албанской письменности — каменный алтарный постамент с надписью по бордюру, а вскоре — ещё шесть кратких текстов на различных предметах, относящихся к VI–VIII вв.[425]
Однако дешифровка подлинных памятников албанской письменности, как неоднократно отмечалось специалистами, была затруднена рядом объективных причин, которые и обусловили существовавшие разночтения. Основными из них являлись ограниченность и неудовлетворительность корпуса надписей[426], существенные расхождения в начертании букв албанского алфавита рукописей XV–XVI вв. и графем надписей VI–VIII вв., неустановленность форм и фонетических значений большой серии букв[427] и др. И дальнейшие успехи в деле изучения, дешифровки албанской письменности были связаны с последующими поисками, с пополнением корпуса албанских надписей.
422
Корюн. Житие Маштоца / Пер. Ш. В. Смбатяна и К. А. Мелик-Оганджаняна. Предисловие К. А. Мелик-Оганджаняна. Комментарии Ш. В. Смбатяна. Ереван, 1962. § 16; Хоренаци Мовсес. История Армении / Пер. с древнеарм., введение и примечания Г. Саркисяна. Ереван, 1990. III, 54; Каланкатуаци Мовсэс. История страны Алуанк / Пер. с древнеарм., предисловие и комментарии Ш. В. Смбатяна. Сличение с критическим текстом и редакция С. А. Авакяна. Ереван, 1984. II, 3.
424
Институт рукописей им. Маштоца Академии наук Армении (Матенадаран). Фонд рукописей. Рукопись № 7117.
425
Об открытии и изучении албанского алфавита и эпиграфических памятников см.: Тревер К. В. Очерки по истории и культуре Кавказской Албании. IV в. до н. э. — VII в. н. э. М.-Л., 1959. С. 306–312, 336–339; Абрамян А. Г. Дешифровка надписей кавказских албан. Ереван, 1964; Муравьёв С. Н. Три этюда о кавказско-албанской письменности // Ежегодник иберийско-кавказского языкознания. Тбилиси, 1981. Вып. VIII; Климов Г. А. О составе агванского (кавказско-албанского) алфавита // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. 1990. Т. 49. № 6. С. 494–503.
426
Из семи известных до недавнего времени (до открытия профессора 3. Алексидзе, см. ниже) эпиграфических текстов одни имеют значительные лакуны, другие весьма кратки, у третьих затруднён порядок прочтения и строй текста.
427
Как отмечал Г. А. Климов в своей последней публикации, посвящённой албанской письменности, «более или менее точно установленными могут считаться начертания и фонетические значения всего лишь 34 из 54 букв алфавита», но и среди них отдельные идентификации оспариваются (Климов Г. А. Указ. соч. С. 495).