Фарсалия, или Поэма о гражданской войне [Репринтное воспроизведение текста издания 1951 г.]

И сухопутных людей в незнакомые волны закинул.
Первым Ион принялся, повелитель земли фессалийской,
В четкую форму монет ковать металл раскаленный, —
Бросил в огонь серебро, из золота деньги чеканил,
405 И в необъятных печах расплавил медные глыбы.
Стало легко богатства считать, а это — народы
Гонит к злодействам войны. Из той страны появился
Змей, величайший Пифон, и вполз в Киррейскую область;
К играм пифийским[513] отсель перешли фессалийские лавры
410 И сыновей на всевышних послал Алоэй[514] нечестивый
В час, когда Пелион до звезд вознесся, а Осса,
Нагромоздясь на него, светилам пути заградила.
Там, на проклятой земле, вожди свои станы разбили, —
И взволновалось у всех предвестьем грядущих сражений
415 Сердце, почуяв, что срок, решающий судьбы вселенной,
Ныне уж близок. Дрожат трусливые души, готовясь
Участи сдаться своей и в будущем худшее видят.
Случая зыбкой игре немногие, с духом собравшись,
Противопоставили страх и надежду. В толпе оробелой
420 Секст находился — он был Великого сын недостойный,[515]
Тот, кто скоро бежал бродягою в Сциллино море
И замарал Помпея триумф[516], как пират сицилийский.
Острый почувствовав страх, судьбу предузнать пожелал он,
Полный тревог о будущем дне, не терпя промедленья,
425 Не у пифийских пещер, иль делосских треножников начал
Он предвещаний просить, ни у Зевсовой меди в Додоне,
Первых вскормившей людей желудями[517]; не стал узнавать он
Судьбы по жилам зверей, по птицам, по молниям неба
Иль по светилам гадать, подобно жрецам ассирийским[518], —
430 Или другим ведовством — негреховным. Противные вышним
Таинства магов он знал недобрых и ведал он также
Злых алтарей загробный обряд — и Дита правдивость,
И замогильных теней: несчастный думал, что боги
Видят слабей, чем они. Пустому и злому безумью
435 Место само помогло — от лагерных стен недалеко
Было жилье гемонид[519]; навождение ужасов дерзких
Их не смущало совсем; искусство их — непостижимо.
На фессалийской земле растут смертоносные травы,
Ведомы скалам ее замогильные таинства магов
440 И заклинания их. Там всюду рождаются зелья
Для заклинанья богов: колхидская гостья[520] сбирала
Здесь, в гемонийской земле, с собою не взятые травы.
И небожители здесь, глухие ко многим народам,
Вечно склоняют свой слух к заклятиям племени злого.
445 Их только голос один долетает к эфирным чертогам,
Он, против воли богов, приносит столь властные звуки,
Что ни вращенье небес, ни забота о небе не могут
Их отразить. И когда к светилам летит их ужасный
Шёпот, тогда Вавилон персидский и чары Мемфиса
450 Тщетно пустили бы в ход все таинства древние магов:
Прочь от чужих алтарей фессалийка уводит всевышних.
Без повеленья судьбы при словах гемонийских заклятий
В хладную грудь проникает любовь; запретное пламя
Старцев суровых палит. И это свершают не только
455 Вредные яды иль сок из нароста на лбу жеребенка —
Знак материнской любви: никакою отравой не тронут,
Ум человеческий сам слабеет от тех заклинаний.
Те же, кого не сольет никакое брачное ложе
Ни единением чувств, ни соблазнами внешности милой, —
460 Нитью опутаны той, что скользит с веретен чародейных.
Замерли смены времен; отсроченный долгою ночью,
День не настал и застыл; эфир непокорен законам.
Мир в стремленьи своем цепенеет, заслыша заклятья.
Сам, на быстрой оси вращающий небо, Юпитер
465 Той остановкой смущен. Теперь облака наполняют
Ливнями все, пеленой застилая знойного Феба;
Гром в небесах, хоть Юпитер молчит; от этих заклятий
Влагу рождает туман, от волос распущенных льется
Дождь. И хоть ветер утих, но море грозно бушует,
470 Иль затихает опять под запретом покорствовать вихрям,
Хоть и беснуется Нот. Паруса, влекущие судно,
Против дыхания бурь надуваются. Вдруг цепенеет
Льющийся с гор водопад, и вспять обращаются реки
Против теченья, и Нил среди лета разлиться не может:
475 Бег выпрямляет Меандр; и Родана стихшие воды
Опережает Арар[521]. Вершины свои понижая,
Горы равняют хребет; Олимп скрывается в тучах;
Сразу, без вешних лучей, среди зимы цепенящей
Скифские тают снега. Фессалийские чары Тефису,
480 Даже Луне вопреки, от берега прочь отгоняют.
И сотрясает Земля равновесие твердое оси,
И от напора ее и сила оси расшаталась.
Вся громада тогда расседается врозь от заклятий

513

Пифийские игры — дельфийский праздник, справлявшийся в августе — сентябре третьего года каждой олимпиады в память победы Аполлона над змеем-Пифоном (ср. примеч. к V, ст. 80 и 95); наградою за победу на этих играх был лавровый венок.

514

Алоэй — отец гигантов Ота и Эфиальта, хотевших взгромоздить одну на другую горы Пелион и Оссу для захвата неба.

515

Секст — младший сын Помпея. После Фарсальской битвы он бежал с отцом в Египет, спасся после убийства Помпея на острове Кипре и затем, после смерти старшего своего брата, продолжал войну в Испании. После смерти Цезаря римский сенат назначил его начальником флота. После этого он собрал войско, в которое принял много изгнанников и рабов, и, господствуя в сицилийских водах (Сциллином море), овладел Сицилией и Сардинией. В конце концов он был разбит полководцем Октавиана Агриппой, бежал в Малую Азию и был убит приближенными Марка Антония в 35 г. до н. э. (Ср. примеч. к I, ст. 43).

516

Помпея триумф — над пиратами. (Ср. примеч. к I, ст. 122).

517

Жолуди — пища первобытных людей по античным представлениям. (Ср.: Лукреций. О природе вещей, V, ст. 939 сл.). О Додоне см. примеч. к III, ст. 441. Лукан говорит о предсказаниях, которые давали додонские жрецы по звуку медных, колеблющихся в воздухе, тазов.

518

Ассирийские жрецы — халдеи, астрологи.

519

Гемониды — фессалийские колдуньи.

520

Колхидская гостья — Медея.

521

Арар — см. примеч. к I, ст. 433.