Фарсалия, или Поэма о гражданской войне [Репринтное воспроизведение текста издания 1951 г.]

Вестницей будущих войн промчалась и вдруг развязала
Много пустых языков, распускавших ложные слухи.
Кто-то доносит уже, что дерзкие турмы[99] в сраженье
Рвутся туда, где лежат быконосной Мевании[100] земли,
475 Или что варварский строй союзников Цезаря бьется
Там уж, где Нара[101] поток впадает в течение Тибра;
Сам же, неся всех орлов и собрав все знамена, ведет он
Не одинокий отряд, а густыми колоннами войско.
Видят его не таким, каким его помнили; бо́льшим,
480 Вдвое грознейшим, чем враг им поверженный, кажется Цезарь.
Следом за ним племена, что меж Рейном и Эльбою жили,
Те, что от северных стран, от отчизны отторжены силой,
Рвутся, приказ получив, разграбить свирепой ордою
Город у всех на глазах. Так каждый в смятении сердца
485 Силу молве придает и, хоть нет виновника бедствий,
Выдумав беды, дрожит. Не только народ потрясенный
Страхом встревожен пустым; но курия[102] также — и с места
Все повскакали отцы, — и сенат, обратившийся в бегство,
Консулам вмиг о войне декрет ненавистный вручает.
490 Где-то защиты ища, не зная, где скрыта опасность,
В ужасе мчится сенат, куда его бегство уносит,
И прорывает, стремясь, бесконечные толп вереницы,
Загородившие путь; подумаешь — факел злодейский
Кровли строений поджег, иль домов поколебленных стены
495 Им разрушеньем грозят. Несется толпа, обезумев,
Мчится по Риму бегом, как будто одна ей осталась
В бедах надежда — скорей родимые стены покинуть,
Так, когда яростный Австр у Сиртов Ливийских вздымает
Моря безмерную гладь, и крылатые мачты, ломаясь,
500 Тяжко грохочут, — в прибой кидается, судно бросая,
Кормчий, матросы за ним, и хотя еще целы закрепы
Дна и бортов корабля, но, волнуясь, кораблекрушенье
Каждый себе создает; вот так, столицу покинув,
Сами бегут на войну. Уже никого не удержат
505 Ни престарелый отец, ни жена своей скорбной мольбою,
Или же лары[103] отцов, кому о неверном спасеньи
Люди возносят мольбы; на пороге никто не замешкал,
Всякий уносится прочь, на город любимый, быть может,
Кинув последний взор; невозвратные катятся толпы!
510 Высшие блага легко вы даете, о боги, — но трудно
Вам этот дар защищать! Приют побежденных народов,
Многих семейств и племен, сей город, вместительный даже
Для человечества, — вдруг стал Цезарю легкой добычей,
Брошен трусливой толпой. Когда, окруженный врагами,
515 Рима отважный боец в чужих укрепляется странах,
Он нападений ночных избегает за валом ничтожным,
Или дерновый бугор, для защиты накиданный наспех,
Сон доставляет ему беспечный под кровом палатки;
Ты же, о Рим, опустел при одном только слухе о битвах;
520 Жители стенам твоим не доверили ночи единой!
Следует все же простить такую понятную робость:
Страшен Помпея уход. И чтоб никакая надежда
Трепетных душ не зажгла, в те дни были явные знаки
Судеб ужасных даны; предвестьями грозными боги
525 Всюду наполнили тут и сушу, и воздух, и море.
Людям во мраке ночном неизвестные звезды являлись,
Видели небо в огне и наклонно летящее пламя
Факелов в тверди пустой, и комету зловредную, страшно
Космами гривы своей земным грозящую царствам.
530 Частые молний огни сверкали в обманной лазури,
Всюду в эфире густом разновидный огонь появлялся:
То копья полоса, то лампада с разлитым сияньем
С неба блистали. Без туч молчаливые вспышки зарницы
С севера мчали свой блеск, поражали столицу латинов[104],
535 И озарявшие встарь лишь пустынное время ночное,
Малые звезды теперь среди ясного дня загорались,
Феба же, сдвинув рога и всем диском своим отражая
Светлого брата лучи, внезапно свой лик омрачила
И погрузилась во тьму, покрытая тенью земною.
540 Даже Титан, главу вознеся на средину Олимпа,
Мрачною тьмою закрыл пылающий жар колесницы,
Сумрак навел и весь мир отчаяться в свете заставил:
Все племена говорят, когда вспять повернулося солнце.
Точно такую же ночь Фиестовы зрели Микены[105].
545 Лютый Вулкан отворил сицилийской Этны провалы,
Но не вознес в небеса свой пламень, с покатой вершины
Вылив огни на поля Гесперии; в безднах Харибды[106]
Черной бурлило тогда кровавое море, собаки[107]
Подняли жалобный лай. И, жертвенник Весты[108] покинув,
550 Пламя, давая понять, что праздник латинов[109] окончен,
Стало раздельным теперь и двойным языком поднялося,
Будто фиванский костер

99

Турмы — конные отряды по тридцати человек.

100

Мевания — город в Умбрии.

101

Нар — река в Умбрии.

102

Курия — место заседаний римского Сената.

103

Лары — божества-охранители семьи.

104

Столица латинов — Альба-Лонга. (См. примеч. к ст. 198).

105

Фиестовы Микены. Фиест был братом мифического царя Микен, Атрея. Мстя за смерть своего сына, Атрей убил сыновей Фиеста и накормил его их мясом. На тему о Фиесте написана одна из трагедий Сенеки.

106

Харибда — мифическое чудовище Сицилийского пролива.

107

Собаки — мифического чудовища Сциллы у того же пролива.

108

Культ Весты — см. примеч. к ст. 199.

109

Праздник латинов — празднество, происходившее на Албанской горе в честь Юпитера как охранителя Латинского союза.