Фарсалия, или Поэма о гражданской войне [Репринтное воспроизведение текста издания 1951 г.]

Каждая порознь летит и, ленясь, не хочет сосать уж
Горький тимьян; но только в кимвал фригийский ударить[744], —
Бегство забудут они, оглушенные, труд начинают
290 На цветоносных полях и жаждут разлитого меда:
И на гиблейской траве[745] пастух беззаботный ликует,
Что сохранил шалаша богатство. Так голос Катона
В душах бойцов пробудил готовность к войне справедливой.
Тотчас решил он занять заботой военного дела,
295 Тех людей боевых, что не знают покоя.
Прежде всего утомил он солдат на песках побережья:
Длилась упорно борьба под стенами близкой Кирены[746],
Не отворившей ворот; но не знал он отмщенья и гнева, —
И наказанье одно побежденным — победа Катона,
300 После решил он идти во владенья ливийские Юбы,
Смежные с мавров землей; но природа путь преграждала
Сиртами: их победить надеялась дерзкая доблесть.
В дни, когда миру дала обличье природа впервые,
Сирты забыла она в колебаньи меж сушей и морем
305 (Ибо не столь глубоко здесь дно опустилось, чтоб воды
Моря принять, но от них и спасти себя суша не может:
Непроходимы они, подчиняясь двойному закону:
Мелью закрытая глубь, земля, размытая морем,
Где, разбиваясь, валы на многих шумят побережьях,
310 Бросила, видно, тот край, никакого не дав назначенья,
В злобе природа своей); иль, может быть, были когда-то
Сирты глубокой водой и пучиной большой разливались,
Но ненасытный Титан, питавший лучи свои морем,
Выпил обширный залив, лежавший близ области знойной;
315 И до сих пор океан с иссушающим Фебом воюет.
Скоро погибели век лучи роковые приблизят,
Сирты станут землей; давно уже поверху плещет
Мелкая зыбь, иссякает вокруг залив обреченный.
Только лишь, вспенив валы, на веслах в открытое море
320 Вышел тяжелый флот, — налетел с проливными дождями
Нот, в своем царстве ярясь; и бурею путь заградил он
Рвущимся в море судам, погнав от Сиртов далеко
Волны, — и новую мель нанес, разбивая пучину.
Он подхватил паруса, их встретив на поднятых мачтах,
325 Вырвал из рук моряков, пытавшихся тщетно канатом
Холст их у Австра отнять, и за борт корабля унеся их,
В клуб раздутый собрал перед носом. Вмиг победил он
Предосторожность того, кто ветрила на рее высокой
Тщетно хотел закрепить, — и с нагими отбросил снастями.
330 Лучше тому кораблю, что, войдя в глубокие воды,
В подлинном море кружит. Одни из них, мачты срубивши,
Тем из-под ветра уйдя, избежали гнетущих порывов:
Их увлекает вперед теченье, противное ветру,
И победительный вал толкает их Австру навстречу.
335 Мель обманула других, внезапно раздвинув пучину;
Бьются об землю суда, двойная опасность грозит им:
Нос корабля — на песке, корма же повисла в прибое.
Море дробится о мель, а земля, навстречу возникнув,
В гневе лютеет сама: и хоть Австр валы подгоняет,
340 Часто бессильны они победить песчаные горы, —
И на поверхности вод, вдали от какой-либо суши,
Неуязвима для волн, вырастает насыпь сухая.
Скован несчастный пловец, — хоть корабль и недвижен на суше,
Брега не видно кругом. Так часть их уловлена морем;
345 Большая часть кораблей, покорна руке и кормилу,
Бегством спаслась, ибо их моряки все выходы знали
И невредимо пришли к стоячим водам Тритона[747].
Берег тот мил, говорят, и богу, который все море
Гулкою раковиной оглашает, наполненной ветром.
350 Да и Палладе он мил; из главы родителя выйдя,
Ливию прежде всех стран посетила она (и по зною
Видно, что та к небесам всех ближе): спокойные воды
Лик отразили ее, — стопы опустила на берег
И от возлюбленных волн тогда назвалась Тритонидой.
355 Там недалеко течет и Летона[748] поток молчаливый,
Как говорят, забвенье неся подземному миру;
Там же некогда цвел, неусыпно хранимый драконом,
Сад Гесперид[749], что теперь разграблен и беден листвою.
О, как завистлив тот, кто века лишает их славы,
360 К правде поэтов зовет! Была золотой эта чаша,
Ветви там в желтых плодах под сокровищем дивным сгибались,
Девичий хор там звучал, — хранитель рощи блестящей,
Змей, осужденный глаза не смыкать в бессоннице вечной,
Там дерева обвивал, отягченные желтым металлом.
365 Клад сей с деревьев сорвал, от бремени их избавляя,
Древле Алкид и, ветви тогда оставив без ноши,
Их золотые плоды тиранну в Аргос отнес он.
Флот, далеко от тех мест отброшенный волнами Сиртов,
Сил не имел переплыть Гарамантский залив[750] и остался
370 Вместе с Помпеем-вождем близ лучшего Ливии края.

744

Но только в кимвал… ударить. О том же говорит и Вергилий в «Георгиках» (IV, ст. 64 сл.).

745

На гиблейской траве. Гибла — гора в Сицилии, славившаяся своим медом.

746

Кирена — главный город Киренаики. (См. примеч. к ст. 39).

747

Воды Тритона — озеро к западу от Малого Сирта, названное по имени морского божества.

748

Летон — река, упоминаемая и Плинием Старшим; по названию сходна с подземной рекой забвения — Летой.

749

Сад Гесперид — дочерей Атланта, хранительниц золотых яблок, три из которых удалось достать Геркулесу для тиранна Аргоса (ст. 367), Эврисфея.

750

Гарамантские воды. Сказано, видимо, вместо «ливийские» (африканские). Гараманты жили в одном из оазисов Сахары, далеко от моря.