VI. <…> Существенные разногласия выявились в вопросе о сроках и размерах платежей по обеим частям договора о техническом содействии. Представители фирмы Круппа, отказавшись от начального своего запроса – 2-х миллионов американских долларов, с уплатой из них в первые два года 1 500 000 американских долларов, сделали следующее заявление: советская машиностроительная промышленность уплачивает фирме Крупп 1 850 000 американских долларов нижеследующим образом: при подписании договора 500 тыс. американских долларов, через 6 месяцев – 125 тыс. долларов, через 9 месяцев – 100 тыс. долларов. <…>
ЦГАСА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 295. Л. 227
.9.4
ВОЗДЕРЖАТЬСЯ ОТ ПРИГЛАШЕНИЯ РЕЙНМЕТАЛЛА…[139]
8 мая 1929 г Совершенно секретно
Член Президиума и Начальник Военно-промышленного Управления[140]:
Климент Ефремович!
Сегодня получена от Круппа телеграмма, что он согласен на наши условия, которые мы им предложили здесь в Москве. Просят нашего согласия прислать [им снова][141] в Москву. Для окончания переговоров и подписания договоров, мы им подтвердили согласие на их приезд. Как теперь быть с Рейнметаллом? До окончания дела с Круп-пом воздержаться от приглашения его в Москву для переговоров.
ЦГАСА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 216. Л. 216. Рукописный подлинник.
СТОМОНЯКОВ[142] О БЕСЕДЕ С ДИРКСЕНОМ
5 июля 1929 г.
Совершенно секретно
Дирксеи во время беседы с Микояном[143] и мною сказал, что он ожидал скорого окончания репарационных переговоров и открытия после этого кредитных переговоров с нами. Парижские переговоры, однако, чрезмерно затянулись. К тому же они не дали возможности заинтересованным правительствам закончить быстро все это дело, утвердив решения парижской репарационной конференции, и появилась надобность в новых переговорах, которые состоятся на предстоящей политической конференции. Вторым обстоятельством, помешавшим скорому открытию кредитных переговоров, были майские события в Берлине и Москве[144] и антинемецкие демонстрации в Ленинграде. Не то, чтобы эти события изменили мнение гермпра[145] о необходимости кредитной акции, но они создали неблагоприятную атмосферу вокруг советско-германских отношений и тем самым ослабили заинтересованность германской общественности и в особенности германских хозяйственных кругов в новых мероприятиях для усиления германского экспорта в СССР. В Германии стали открыто говорить, что Коминтерн ставит ставку на Германию и прощупывает возможности открытого выступления рабочих против гермпра.
В Германии говорят, что мы недостаточно считаемся с ее интересами и недостаточно обращаем внимание на ее протесты; в частности, ленинградский инцидент был урегулирован неудовлетворительно, ибо мы даже не выразили по этому поводу сожаления.
Третьим обстоятельством было усиление за последнее время германского экспорта, превысившего за последние 12 месяцев на 1,5 млрд, марок цифры предыдущего года. ,<…> Произошло падение заинтересованности германской промышленности в осуществлении новой кредитной акции. <…> В Берлине полагают, что переговоры о кредитах будет целесообразнее начать уже после окончания международной конференции, на которой будут урегулированы репарационные и политические проблемы, стоящие в порядке дня. <…>
Я ответил Дирксену, что благодарю его за эти сообщения, которые я передам тов. Микояну и Коллегии НКИД. Дирксен прервал меня, сказав, что он не имеет поручения из Берлина делать мне эти сообщения и делает их по собственной инициативе и в частном порядке. <…> Ни в Берлине, ни в Москве германская сторона не считала даже нужным сообщить нам, почему же германские делегаты не приезжают. Мы не гнались за германскими кредитами. Начиная с декабрьских переговоров, мы неоднократно в ясной и недвусмысленной форме заявляли германской стороне, в ответ на ее вопросы, что германские кредиты не являются необходимыми для нас, ибо наше хозяйство может обойтись и без них. <…> У нас многие полагают, что молчание гермпра по кредитному вопросу после заявления германского посла о назначении германских делегатов и об их приезде через 3 недели объясняется исключительно политическими причинами. У нас полагают, что влиятельные круги в Германии требуют от гермпра, чтобы оно оставило себе возможно более свободные руки в отношении СССР для предстоящих политических переговоров с Антантой. Эти круги явно полагают, что не надо торопиться также с кредитами и кредитной акцией, ибо, может быть, Германия сможет заключить с Антантой выгодное для себя соглашение, а также и в отношении СССР, и может быть, после международной политической конференции, для Германии откроются новые возможности, также в отношении экспорта в СССР. Молчание Германии производило здесь поэтому весьма неблагоприятное впечатление и рассматривалось как результат усиления антисоветских тенденций в Германии. Дирксен сказал, что это, конечно, не так, и что, как он уже мне сказал, основной причиной являлось и является опасение, что предоставление нам кредитов может сильно испортить позицию Германии при предстоящем окончательном урегулировании репарационного вопроса. <…>
Затем я заговорил относительно «индискреции»[146] и сказал, что для нас не подлежит никакому сомнению, что «утечка» произошла с германской стороны. Дирксен, по существу, все же полагает, что индискрсция произошла с советской стороны.
Я в заключение сказал Дирксспу, что самым печальным является то, что с германской стороны склонны близоруким образом преувеличивать значение всяких временных неприятностей и ставить из-за них под вопрос самую основу наших отношений. Между тем в Берлине должны были бы понять, что при столь большом различии наших политических и экономических систем некоторое количество конфликтов, инцидентов и трений между обоими государствами является абсолютно неизбежным Катим неизбежным спутникам советско-германской дружбы надо относиться с философским спокойствием и, принимая все меры для их возможного сокращения и локализации, не преувеличивать их значения и не допускать, чтобы от них страдали отношения между нашими государствами, покоящиеся на параллелизме некоторых внешнеполитических интересов и экономических интересов на протяжении большого промежутка времени. Нельзя допускать, чтобы из-за временных препятствий, встречающихся на нашем пути, мы теряли дорогу и теряли перспективу. <. >
Б. Стомоняков
ЦГАСА. Ф 33987 Он 3 Д. 295 Л 231-236.
Копия.
Б 2262
ИЗ БЕСЕДЫ ВОРОШИЛОВА С ДЕЯТЕЛЯМИ РЕЙХСВЕРА ГЕНЕРАЛОМ ГАММЕРШТЕЙНОМ[147] И ПОЛКОВНИКОМ КЮЛЛЕНТАЛЕМ
5 сентября 1929 г Совершенно секретно
Ворошилов. <…> Меня интересует общее впечатление, которое Вы получили.
Генерал Гаммсрштейн. Я получил впечатление, что здесь предстоит еще много работы. Но эта работа начата с большим идеализмом и производящей большое впечатление планомерностью, и я убежден, что Ваше строительство идет по восходящей линии. <…> Я понимаю, что вопрос касается учреждений в Липецке, Казани и Томске[148] Общее впечатление от них у меня осталось удовлетворительное… В Казани я был совместно с г-иом Куликом[149] и в Томске с г-иом Фишманом. <…>
Ворошилов. В прошлом году я имел с генералом
Бломбергом беседу по всем конкретным вопросам, и, кажется, эта беседа разрешилась в сторону обоюдной выгоды. Я ие скрываю, что в наших взаимоотношениях были некоторые шероховатости, по в основном мы имели положительные результаты. <;…> Я рассматриваю господина генерала Гаммерштейна как представителя дружественного нам государства и человека, который хорошо расположен к Красной Армии, о чем я неоднократно слышал от товарищей, учившихся в Германии. Поэтому речь может идти не о доверии и недоверии, а о том, сможем ли мы найти новые дополнительные пути, которые улучшили бы и конкретизировали наши взаимоотношения на общую пользу Германии и СССР. <…>
143
Текстом этой беседы, которая состоялась раньше, не располагаем. Микоян А. И. – в то время нарком внешней и внутренней торговли.
144
Речь идет об акциях антисоветской и антинемецкой направлен пости соответственно в Берлине и Москве.
147
Гаммерштейн-Экпорд К. фон – начальник управления сухопутных сил рейхсвера, сменил фон Секта.