Гаммерштейн. Мы хотели бы увеличить число курсантов с 10 до 20, чтобы лучше использовать затраченный капитал. Мы предполагаем весною сделать опыты с более новыми танками[150]. Мы предполагаем 10 курсантов обучать еще технически на германских заводах, поставляющих нам танки и тактически – по теоретическому курсу в аудитории. <…>[151]
По соседству со школой в Казани находится артиллерийская часть. Было бы полезно, если бы туда поместить танковый взвод, так как целью являются не только технические работы, но и тактическое применение, и поэтому было бы приятно, если здесь участвовали бы и русские части. К тому времени в Казани будут, кроме 3 тяжелых, еще 3 легких танка.[152]
Ворошилов. Наши взаимоотношения построены на своеобразных началах. Мы заинтересованы по-разному в совместной работе. Рейхсвер желает иметь базу для опытов вновь сконструированных танков, обучения танкистов-специалистов, изучения тактики и свойств танков. Мы же заинтересованы, кроме указанного, еще и в том, чтобы получить техническую помощь. Конкретно: я хотел бы, чтобы господин генерал Гаммерштейн и господин полковник Кюлленталь откровенно мне сказали, до каких пределов могут простираться наши взаимоотношения в смысле получения нами помощи со стороны Рейхсвера <…>[153]
Гаммерштейн. <…> В общем и целом я скажу, что в принципе пожелания русских совершенно отвечают взглядам немцев, но необходимо, чтобы закончить период технических испытаний. <…>[154] Еще одно дополнение: я тем более разделяю мнение г-на Ворошилова, так как у- нас, благодаря Версальскому договору, невозможно осуществить массовое производство танков. <…>
Ворошилов. Для нас чрезвычайно важно работу по лабораторным опытам, ведущуюся в Казани немцами, увязать с нашими мероприятиями по танкостроению. Если немцы сейчас считают несвоевременным создание у нас КБ, то, может быть, наши инженеры могли бы быть включены в состав КБ, работающих по танкам. <…> Я знаю, что вследствие Версальского договора Германия не может производить танки. СССР не связан никакими договорами и может строить танки не только для себя, но и для других Кроме того, при известных условиях возможно построить у нас нескольких специальных предприятий… Мы хотели бы с помощью господ генералов Гаммерштейна, Блом-берга, Хойе и др. высших чинов Рейхсвера, с которыми у нас хорошие взаимоотношения, установить также взаимоотношения с немецкой промышленностью, чтобы в ближайшее время мы смогли получить техническую помощь для нашей армии.
Гаммерштейн. В отношении работы я, к величайшему сожалению, должен внести некоторые ограничения. Для нас будет очень приятно, если русские и немецкие инженеры совместно будут вес изучать в Казани. Но что касается Германии, то следует учесть, что немецкие фирмы работают вопреки Версальскому договору, так, что, например, Крупп озабочен тем, чтобы ему это не повредило.
Ворошилов. <…>[155] Рейхсвер не оказал нам содействия, на которое мы, в порядке взаимности, имеем право рассчитывать.
Гаммерштейн. Я предлагаю для укрепления отношений во всех промышленных вопросах генерала Людвига, во всех тактико-оперативных вопросах – полковника Хальм <…> и в отношении всех общих предприятий господина Нидермайера[156]. [157] У вас коммунистический строй является государственным строем, у нас коммунизм враждебен государственному строю. <;…> Основами дружественных отношений двух стран являются три фактора: дружба армий, возможно дружественная внешняя политика и взаимное признавание внутренней политики каждой страны.
<…>
Ворошилов. <…>[158] Два слова о политических вопросах. Мы должны исходить из того, что по социально-политическому строю наши государства являются антиподами. <…> Разумеется, речь может идти только о наших деловых взаимоотношениях. Обе стороны в своей совместной работе, как я понимаю, не должны допускать таких действий, которые наносили бы ущерб нашим государствам. Нам незачем припутывать III Интернационал или партии к нашим чисто деловым отношениям. <…> В № 8 журнала «Милитер Вохенблатт»[159] появилась статья генерала в запасе фон Мирка о мощи СССР на Дальнем Востоке. Статья пропитана ненавистью и враждой к нам и представляет «богатый» извращенный материал, главное лживый, для Антанты, против которой мы, казалось бы, должны идти единым фронтом.?<…> Можно не любить большевиков, ио следует уважать наш народ, который ведет жесточайшую борьбу за свое существование.
<… >
Гаммерштейн. <…> Заставить «Милитер Вохенблатт» не помещать некоторых статей мы, к сожалению, не можем, так как этот журнал является частным предприятием.[160]
Мы не держим в руках нашу печать настолько, насколько это имеет место у Вас.
Ворошилов. Какие у господина генерала Гаммерштейна имеются пожелания насчет Томки?
Гаммерштейн. Здесь имеется много общего с Казанью. В Томке мы имеем общий опытный Институт, и мы желали бы, чтобы это так оставалось. Мы думаем, что русские расширят Институт и что тогда русский опытный газовый батальон придет в Чиханы. Но мы желаем, чтобы Институт и батальон оставался таким, какой он есть, не будучи слитым с войсковой частью. <…> С господином Фишманом я согласен во всех вопросах, но у нас есть расхождение в вопросе о разделении между Томкой и Чиханами. Практически это выразилось бы в том, что если имеется ангар для самолетов в Чиханах, то таковой же, правда меньший, должен быть также в Томке.
Ворошилов. <…>[161] Мы считаем, что немецкая химическая промышленность пепревзойдена еще до сих пор во всем мире. Нас удивляет поэтому скромность и бедность технических средств и аппаратуры на этом специально организованном опытном полигоне. Это наводит на мысль, что здесь или недоразумение или нежелание вводить нас в курс новых и старых химических средств борьбы, которые Рейхсвер имеет.
Гаммерштейн. <…> Все, что мы имеем, все это находится в Томке и, мне кажется, что в Томке под прекрасным руководством генерала Треппсра делается все, что возможно, и что господин Фишман, который мне очень нравится, в своем увлечении хочет идти слишком быстро. У нас нет ничего секретного, все, что мы имеем, находится в Томке. <…> Мое предложение – все же в том же духе – продолжать работу в этом маленьком институте в Томке.
<… >
Ворошилов. <…> Вопрос о темпе вооружений и испытаний, в особенности химических средств, имеет первостепенную важность. Никто из нас не знает, когда война может вспыхнуть. <…> Теперь разрешите перейти к вопросу о Липецке. Липецкая школа существует давно, это самое старое из учреждений, и она дала хорошие результаты для Рейхсвера, в то время как мы, к сожалению, не извлекли из ее существования никакой пользы.
Гаммерштейн. <…> У меня имеется просьба, чтобы тактическое учение в Воронеже все же состоялось и чтобы оно было оставлено в программе. Что же касается Липецка, то теперь мы расширим исследовательскую работу и увеличим технику. <…->[163]
ЦГАСА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 375. Л. 1 – 13.
151
Затем Гаммерштейп предложил направить в Германию советских курсантов, знающих немецкий язык.
152
Гаммерштейп выражает желание привлечь
153
Ворошилов высказывает пожелание получить чертежи немецких танков, чтобы советские инженеры могли работать в КВ в Германии.
154
Гаммерштейп предлагает привлечь генерала Людвига в качестве посредника между рейхсвером и немецкой промышленностью.
156
Особо надо сказать о полковнике О. фон Нидермайере – германском военном разведчике. В 20-е гг. был известен в Москве под фамилией Нойман. В годы второй мировой войны командовал формированиями вермахта, созданными из «русских перебежчиком». К концу войны, стан в ряды противников фашистского режима, оказался к концлагере, откуда был оснобождсп американцами. После появлении в советской зоне был арестован но подозрению в шпионаже и до 1949 г находился в Бутырской тюрьме. Далее следы его затерялись.
160
Гаммерштейн просит Ворошилова прислать для публикации контрстатью, опровергающую автора «Милитср Вохенблатт», и обещает напечатать ее.
161
Ворошилов отмечает, что немецкая сторона не даст в «Томку» того, что положено по договору. Существование института становится проблематичным.
162
Ворошилов обращается к Гаммерштсйму с просьбой разрешить сопстскнм специалистам приехать в Германию для обучения. Гаммерштейн выразил свое согласие с этим.
163
В заключение Гаммерштейп настаивает обеспечить беспошлинный провоз в СССР немецких сигарет и легких вин для немецких специалистов.