В надежде сформировать вместе с другими неофашистами единый международный фронт, руководители MSI пригласили на четырехдневный съезд, проходивший в Неаполе, представителей различных стран. Йоки участвовал в нескольких сессиях, посвящённых обсуждению вопросов стратегии, однако прийти к какому–либо соглашению делегаты так и не смогли. Фанатики, рассуждавшие с биологических позиций о чистоте крови и далеко идущих еврейских заговорах, спорили с теми, кто призывал хотя бы из тактических соображений мягче говорить о своих антисемитских взглядах.
Послевоенные европейские фашисты много рассуждали о единстве Европы, тем не менее они не могли преодолеть национальный эгоизм, часто вырывавшийся наружу на подобных сборищах. Важной болевой точкой был, например, статус Южного Тироля, германоязычного региона северной Италии. Домогавшиеся этой территории австрийские неонацисты не могли не конфликтовать с итальянскими фашистами, которых совершенно естественно вывели из себя организованные конкурентами на территории Южного Тироля взрывы. Террористические акты, организованные неонацистами, с различной степенью частоты повторялись в этом регионе в последующие десятилетия.
Наряду с враждой с неофашистами из других стран MSI испытало сложности внутренней борьбы, едва не погубившей движение. Его члены безрезультатно пытались достичь согласия по вопросу о том, следует ли им придерживаться подхода «третьей силы» или выступить заодно с НАТО и западными державами. Эта ключевая линия раздела очень хорошо характеризовала двуличный характер послевоенного европейского фашизма, стремившегося следовать двум геополитическим перспективам: проатлан- тической и панъевропейской. Поддерживавшие последнюю выступали под лозунгом «Кровь Европы против золота США и стали СССР». Последовательный антикоммунизм сочетался у них с яростным отрицанием культурного, политического и экономического доминирования США в Западной Европе[243].
Придерживавшиеся «третьего пути» фашисты хотели воспользоваться тем народным энтузиазмом, с которым встречалась идея Европейского экономического союза, — тенденция, развивавшаяся параллельно и с большим успехом, чем их собственные усилия по созданию независимой геополитической силы, достаточно сильной, чтобы на равных общаться с Востоком и Западом. В этом смысле поддержка идеи единой Европы была удобным прикрытием для неофашистской деятельности[244]. Однако панъевропейские фашисты не были едины в своих воззрениях. Например, им было непонятно, какое место в общей картине должна занять русская «Евразия». Люди, подобные Йоки, Ремеру и Томпсону, выступали за стратегический союз с СССР, но не могли убедить в этом других фашистских сторонников панъ- европейства, например Юлиуса Эволу.
К началу 1950‑х годов в Италии руководители Итальянского социального движения, выступавшие за оппортунистический антикоммунистический союз с НАТО и его главную опору — США, одержали верх над своими панъевропейскими противниками. Это создало основу для дальнейших встреч боссов MSI и членов Совета национальной безопасности США, а также для тайной поддержки американцами сотрудников секретных служб Италии, тесно связанных с неофашистскими силами[245]. Как и в Западной Германии, те, кто продолжал идентифицировать себя с концепцией «третьей силы», были официально отодвинуты на периферию, в то время как их противники, выбравшие атлантический путь, успешно встраивались в правящие структуры.
Раскаты пражского грома
После конференции Итальянского социального движения (MSI) Фрэнсис Паркер Йоки вновь отправился в путь. С собой он всегда брал огромный чемодан, набитый книгами и бумагами. С ним он беспорядочно перемещался по территории Европы и Северной Америки. Подозревая, что на хвосте у него сидят агенты американской разведки, Йоки запасся рядом масок, сменяя их после каждого поспешного отъезда. «Йоки всегда помнил, что за ним могут следить. Поэтому он верил лишь немногим людям и никогда не оставался долго на одном и том же месте, — вспоминал Томпсон. — Свои передвижения он всегда хранил в тайне. Он придумывал множество планов, чтобы направить по ложному пути тех, кто искал его».
243
Jeffrey Bale, «Right–wing Terrorists and the Extraparliamentary Left in PostWorld–War 2 Europe: Collusion or Manipulation?»,
244
Впервые выдвинутая в начале 1920‑х годов австрийским графом Рихардом Куденхове–Калерги доктрина панъевропейства отражала существовавшие в обществе мечты об объединявшей весь континент конфедерации. Эта цель рассматривалась целым рядом мыслителей, включая испанца Мигеля де Унамуно и немца Германа Кайзерлинга. Однако для многих радикальных националистов панъевропейская идея отдавала космополитизмом и, следовательно, была крайне подозрительна. До некоторой степени ироничным выглядит тот факт, что лозунг объединённой Европы стал, пожалуй, самым успешным орудием нацистской пропаганды после разгрома под Сталинградом. Йозеф Геббельс начал пропагандировать своего рода еврофашизм, где защита дела нацизма стала общей задачей для всех представителей белой расы господ, сражающихся за родной континент. Он постарался приглушить тему славян–недочеловеков, уделив больше внимания спасению «Европы» от азиатских орд. Поэтому послевоенные фашисты имели хороший прецедент для того, чтобы включить концепцию «единой Европы» в свой ревизионистский арсенал.
245
Американский посол Грэм Мартин передал 800 тысяч долларов Вито Мичели, главе итальянской военной разведки, с тем чтобы использовать эти средства в предвыборной кампании 1932 года против итальянских коммунистов. В то время Мичели был «очевидным образом связан с правыми антидемократическими элементами». Об этом говорилось в отчёте Конгресса США о деятельности ЦРУ. Через несколько лет Мичели успешно выступил на парламентских выборах в качестве кандидата от MSI. Генерал Джованни ди Лоренцо, ещё один бывший руководитель итальянской разведки, также стал в середине 1930‑х годов депутатом от MSI. Тогда неофашистскую партию возглавлял Джорджо Альми- ранте, бывший член кабинета министров Республики Сало Муссолини. Хотя Альмиранте рассматривал демократию в качестве «заразной болезни мозга», в сентябре 1935 года он встретился в Вашингтоне с представителями Совета национальной безопасности США. Сердечный приём, оказанный Альмиранте, представлявшим MSI как наиболее прочный антикоммунистический бастион Италии, широко освещался европейской прессой, вызвав критику контактов американского правительства с известными неофашистами.