– Именно поэтому, – ответил Ойяма. – Мисс Мэйден зачем-то летела сюда, хотя я её не приглашал. Возможно, она должна была сделать предложение, от которого трудно отказаться. Но карта легла не так. Пусть делают следующий ход. А мне немедленно сообщают все факты, что будут выясняться в ходе расследования. От моего имени позвоните Генеральному прокурору, министру юстиции и директору ФБР. Ну, сами знаете, что сказать…
– Я понял, сэр.
Брэкетт, всю жизнь прослуживший в военно-морской разведке и приставленный к президенту его личным другом, начальником этой самой разведки вице-адмиралом Шерманом, хорошо понимал, что началась Очень Большая Игра. В которой ему прямо сейчас приходится делать выбор, скорее всего означающий жизнь или смерть и сюзерена, и его лично. Нравы Белого дома и соответствующих служб он знал досконально. Что президент никак не может быть причастен к катастрофе вертолёта, он тоже понимал. Не было у него ни нужного времени, ни соответствующих возможностей. В то же время – погибшая глава президентской администрации принадлежала к самым яростным его врагам. Значит, закручивается гораздо более хитрая интрига, чем можно было предположить поначалу, и руководит ею опытная рука. Опытная именно в сложных многоходовках, а таких способностей у известных ему «персонажей первого плана» коммодор не замечал.
– Может быть, стоит запросить подкрепления… у адмирала?
Это предложение сразу обозначило сделанный Брэкеттом выбор. Фактически он признавал, что Рубикон перейдён. И то, что президенту США придётся вопреки всем инструкциям, обычаям и действующей иерархической системе привлекать для своей защиты посторонние силы в обход надлежащих процедур, уже как бы подтверждает – они вдвоём решили, впервые за полтораста лет, переступить вроде бы невидимую, но всем очевидную черту.
Против президента его противники имеют прецедентное право использовать любые средства, от мягких увещеваний до импичмента и пули в затылок, он же – только те, что прописаны в Конституции. И попытка выйти из «мелового круга» опять же автоматически включает механизм морального или физического устранения строптивца.
Правда, заодно следует отметить, что давным-давно никто не представляет, а что же случится, если обречённая на заклание жертва всё же решит сопротивляться всеми доступными ей средствами? Не было на памяти ныне живущих политиков таких случаев.
Разбомбить столицу европейского государства или оккупировать страну на другом конце света президент США может, а вот использовать силовой приём против решившей его устранить компании джентльменов из какого-нибудь гольф-клуба с неприметным названием – ни в коем случае. Да большинству такое и в голову никогда не придёт, так же как, допустим, назвать с трибуны Конгресса лидера оппозиционной партии «грязным ниггером», а не «достопочтенным сэром».
– Спасибо, Гедеон, я обдумаю этот вопрос. А пока делайте то, что я уже сказал. И вот ещё – по любому транспортному средству, наземному или воздушному, разрешаю открывать огонь, «если покажется, что они представляют угрозу». Одна очередь трассирующими – предупредительная, следующие – на поражение. Да, запрет на пользование любыми средствами связи с внешним миром, кроме моих и ваших, остаётся в силе. Даже стоит его усилить. Служебную передающую аппаратуру тоже отключить. И приставить к радиоцентру наблюдателя из ваших людей. Понимающих в этом деле.
– Будет исполнено, сэр! Переходим на режим осадного положения?
– Считайте, что да. Фактически. Но постарайтесь, чтобы внешне всё выглядело… Прилично.
– Есть, сэр! Кстати, хочу, чтобы вы знали – охрана Кэмп-Дэвида способна отразить нападение не более чем роты противника, если она будет штатно вооружена и действовать всерьёз. Боеприпасов у морских пехотинцев – на час хорошего боя.
– Ещё раз спасибо, Гедеон. Надеюсь, до такого дело не дойдёт.
Со сразу посуровевшим и затвердевшим лицом коммодор вышел из кабинета. Вообще говоря, ничего экстраординарного в приказе президента не было: верховный главнокомандующий вправе, ни с кем не советуясь, вводить те меры безопасности, что посчитает нужными. В «особый период», который он может объявить тоже единолично, советоваться с Конгрессом и Сенатом просто технически невозможно. А политически – зачастую нецелесообразно.
Имелась лишь одна тонкость – и отдавший приказ, и тот, кто его получил, прекрасно понимали, что случайных, заведомо принадлежащих преступным кланам и синдикатам «наземных и воздушных транспортных средств» в ближайшее время здесь появиться не может. Ну, не Колумбия всё же. Русский десант ещё менее вероятен. Прилетят или приедут такие же «государственные служащие» с чьим-то приказом. В крайнем случае – сотрудники частной военной компании вроде «Блэкуотера», тоже получившие «официальный заказ». В любом случае первый же выстрел будет подобием залпу по форту Самтер[3]. То есть – началом второй Гражданской войны. Пусть поначалу совсем локальной. Но эпидемия чумы, от которой в четырнадцатом веке вымерло две трети населения Европы, тоже началась с укуса единственной, заражённой bakterium pestis блохи.
3
Обстрелом «южанами» форта Самтер, занятого правительственными войсками «северян» 12 апреля 1861 г., фактически началась Гражданская война в САСШ.