В ожидании помощи с моря турецкий паша каждый день поднимался на башню, всматривался в безоблачный горизонт. В крепости таяли запасы пороха, свинца, хлеба…
Об этом знал и Петр. Упреждая турок, он вывел свою эскадру из устья Дона. Впервые распоряжался морским караваном Федор Головин.
— Командуй, комиссар-генерал, — отрывисто сказал ему царь. — Теперича в самый раз тебе нашими воями морскими супротив турок азардировать. Чаю, другой раз побьешь их…
Первую успешную стычку донцов Фрола Миняева с турками опекал Федор Головин. Перед уходом из Воронежа царь назначил его командовать морским караваном.
— Нынче Шеин у меня — одна рука, будет на суше воевать супостата, — шутил на военном совете царь, — а Федор — другая, на море, турецких адмиралов на дно спроваживать рыб кормить…
Немало размышлял Петр, кого поставить к новому делу. Прежний «адмирал», Лефорт, к морскому делу не тянулся, в первом походе себя не показал. Боярина Головина царь помнил с малых лет как верного наставника, потом он верховодил в Сибири. Уладил споры с китайцами, заключил Нерчинский договор. Прежде обыскал реки сибирские до самого Амура…
На воронежских стапелях Головин, несмотря на годы, не отставал от Петра, вникал в суть корабельного дела. Во время перехода по Дону находился на царской галере «Принципиум», помогал Петру составлять первый «Указ по галерам», наставление морским судам.
Прочитав его, особенно одобрил, только отозвался о главном наказе царя в бою:
— Весьма верно, Петр Алексеевич, ты подметил для наших капитанов: «…под великим запрещением должны друг друга не оставлять, а ежели в бою кто товарища своего покинет, того наказывать смертью».
— На море нельзя иначе, Федор…
Сейчас, получив приказ царя выходить из устья Дона, Головин прежде всего передал команду на тридцатипятипушечные галеасы «Святой Павел» и «Святой Петр»:
— Галеасам покамест с якорей не сходить. В устье вода малая, на мель, гляди, угодят, пущай ждут ветра.
Один за другим снимались с якорей корабли и вытягивались на взморье. Впереди полукругом стали на якорях галеасы и галеры, за ними брандеры[33]. Флот изготовился вовремя.
Через два дня на горизонте замаячила турецкая эскадра.
— Один, два, три… — кричал с мачты матрос.
В полдень двадцать с лишним турецких кораблей спустили паруса и легли в дрейф.
Турецкий адмирал, покидая Керчь неделю тому назад, не подозревал, что ждет его в устье Дона. Он слышал о нападении казаков, но теперь-то у него не малые ушколы и тумбасы, а десятки грозных кораблей и галер.
— Откуда взялись у неверных корабли?
Адмирал быстро считал русские суда, прикидывал, сколько может быть пушек на них. У него на кораблях четыре тысячи янычар, крепость ждет подкрепления. Было над чем поразмышлять. Турки задумались, и надолго, на две недели. Потом решили послать галеры с десантом под прикрытием берега.
На рассвете Петра разбудила пушка. В предрассветной дымке, прижимаясь к берегу, крадучись, тихо шлепая веслами, тянулись к устью турецкие галеры. Петр крикнул констапелю Гавриле Кобылину:
— Пушкарей наверх! Пали пять выстрелов! С якоря сниматься! — поискал глазами Гаврилу Меншикова: — Боцман, выбирай якорь. Гребцы по местам!
Но веслами не пришлось работать. Заслышав пушечную пальбу, турецкие галеры поспешно развернулись и начали улепетывать…
Начальник турецкого войска в крепости Муртаза-бей, глядя вослед удаляющимся соплеменникам, воздев руки к небу, бегал по крепостной стене.
— За что Аллах покарал меня! — вопил он. — В крепости нет пороха, нет свинца, янычары устали, есть нечего, всех коней зарезали…
Через неделю Шеин привез на «Принципиум» золотую пулю.
— Погляди, государь, — он разжал ладонь, на которой лежала скрученная половинка монеты, — турки ефимками начали пуляться.
— Значит, дело к концу идет, генералиссимус, готовь полки к штурму.
— Через неделю можно, токмо казакам не терпится, норовят поперед батьки выскочить.
Казаки все же не выдержали. Без приказа вихрем налетели на угловой бастион и захватили его. На следующий день на стенах крепости замелькали зеленые и белые флаги.
Турки капитулировали… Азов сдался на милость победителей.
«Нынешней весной лед на Двине начал ломаться мая 11 числа и вологодские суда пошли», — привычно отметил летописец.
С первой экспедицией из Вологды в Архангельск возвратились голландские матросы с Яном Фламом. Шкипер подробно и с удивлением рассказывал о виденном на верфях Воронежа.
33
Брандер — судно, начиненное взрывчатым или горючим веществом, предназначенное для взрыва или поджога неприятельского судна.